Женитьба Пушкина на застенчивой красавице Натали Гончаровой обернулась с первого же года множеством проблем, которые молодая семья несла терпеливо и стойко. Тут были и бесконечные капризы и придирки тещи Загряжской, и необходимость выезжать в свет, чтобы выдать замуж двух незамужних старших сестер Натали Пушкиной. И настоящее мошенничество: с приданым молодую чету обманули, а спорить и жаловаться Пушкин не стал, чтобы не расстраивать молодую супругу.
Но теперь стало ясно: прошла пора, когда можно было творить, не заботясь о прибыли. Теперь на плечах Пушкина была семья, где рождались и рождались дети.
Впервые начал он работать ради заработка: написал серьезный научный труд «История пугачевского бунта». Начал работу над «Историей Петра»
Попробовал себя и в издательском деле. Его журнал «Современник» был прекрасен, но не учел интересы читающей публики. В результате последний выпуск «Современника» пришлось завершать друзьям Пушкина после его гибели.
Но и до «Современника» у Пушкина был небольшой печально-курьезный опыт. В 1832 году замыслил он политическую и литературную газету «Дневник». Но так как ничего не понимал ни в издательском деле, ни в экономике вообще, то начал искать делового партнера, который взял бы на себя всю экономическую часть дела.
И нашел. Некий молодой дворянин по имени Наркиз Иванович Тарасенко-Отрешков, получивший специальное экономическое образование член Императорского Вольного экономического общества. Это был человек молодой, на шесть лет моложе Пушкина, деловой, по-видимому, довольно амбициозный. Литературно-политическая газета Пушкина просуществовала… Можно сказать, совсем не просуществовала. Появился в свет всего лишь один выпуск тиражом в … один экземпляр. А Тарасенко-Отрешков в следующем году начал собственное издание «Журнал Общеполезных сведений»
Таково было почти забавное начало этой истории.
Но год за годом шел, а положение растущей семьи Пушкиных становилось все тяжелее.
В 1833 году, перед самым рождением сына Александра, Пушкин пишет брату своей жены Дмитрию Гончарову с просьбой о займе. Он жалуется на то, что теперь, работая над историческими документами ради заработка, он не имеет возможности к творчеству – а это всегда было его основным заработком. Замкнутый круг. И печально-пророчески звучат строки:
«Если я умру, моя жена окажется на улице, а дети в нищете…»
Так оно и произошло!
Только-только похоронив мужа в начале февраля 1837 года, Наталья Николаевна оказывается перед необходимостью оплачивать квартиру на Мойке, а денег нет. Есть только долги. Они, правда, покрыты Николаем I из специального фонда помощи малоимущим дворянским вдовам. Но дальше жить не на что.
В самый день похорон великого поэта Опекунским советом была учреждена опека над детьми, старшей из которых, Марии, всего пять лет. Опекунами осиротевшей семьи стали глава Опекунского совета граф Г.А. Строганов, давний друг, учитель и наставник Василий Андреевич Жуковский, музыкант, композитор и страстный меценат граф Михаил Вильегорский… И уже знакомый нам Наркиз Тарасенко-Отрешков. А он-то так там оказался?
А вот оказался. И если остальные трое опекунов семьи Пушкина сделали все возможное, чтобы поддержать семью и максимально сохранить ее достояние, то Тарасенко-Отрешков начал с мародерства.
16 февраля вдова с маленькими детьми уехала в родовое имение в Полотняном Заводе, оставив все имущество на Мойке на попечение опекунов. И первым в покинутой квартире оказался Тарасенко-Отрешков. Профессиональный экономист максимально соблюл собственные экономические интересы, пока имущество Пушкиных не было описано и отправлено в хранилища Гостиного двора. До того, как В.А. Жуковский занялся рукописями поэта, Тарасенко-Отрешков успел присвоить большую рукописную тетрадь с черновиком поэмы «Кавказский пленник» и несколькими другими стихотворениями этого периода.
Избавиться от этого «опекуна» Наталье Николаевне удалось только с новым замужеством. Опекунство над детьми Пушкина было передано новому мужу Натальи Гончаровой, Петру Петровичу Ланскому.
А что же наш экономист Наркиз Иванович? Присвоить-то присвоил. Но, по-видимому, тут же попал в щекотливую ситуацию. Реализовать эту рукопись сразу означало выдать свое воровство.
Прошло, вероятно, лет десять, пока мародер решился извлечь из этой рукописи какую-нибудь экономическую выгоду. Но тут возникла новая проблема.
В 40-50 годы имя Пушкина оказалось забытым. И небезопасно было вспоминать обстоятельства этой странной дуэли, и новые появились имена, направления и вкусы.
Наверно, попытался экономист каким-то образом продать украденную рукопись, но цены подходящей не дали. А хранить далее ненужный хлам? Зачем? И тогда решился он на широкий жест.
В 1855 году он принес рукопись в дар Публичной библиотеке, которой в те годы заведовал Модест Корф, бывший лицеист и вечный недоброжелатель Пушкина.
Передавая рукопись, Н.И. Тарасенко-Отрешков сочинил трогательную истории о том, как крепостной семьи Пушкиных, дядька поэта, Никита Козлов подарил ему эту тетрадь после гибели любимого барина. История выглядела очень правдоподобно: что взять с неграмотного мужика! Никакими документами такой дар не мог быть подтвержден. А самого Никиты Козлова в 50-х годах уже не было в живых.
Но слух о щедром даре Тарасенко-Отрешкова тут же стал известен. Возмущенная Наталья Николаевна писала Модесту Корфу письмо за письмом с требованием вернуть похищенную реликвию. Но письма ее остались без ответа.
Продолжение цикла: Последний из Одоевских (Владимир Одоевский)