Архив рубрики: В дебрях книжных полок

Литературоведческие статьи о литературных произведениях, которые произвели на меня впечатление.

Стихотворение Марины Цветаевой из цикла «Бессонница»

Тени Серебряного века

В 1923 году в Париже вышел авторский сборник Марины Цветаевой “Психея”. В этот сборник вошел и небольшой цикл “Бессонница”. 

Перед нами одно из стихотворений этого цикла.

Марина Цветаева. Из цикла «Бессонница».

В огромном городе моем – ночь.

Из дома сонного иду – прочь.

И люди думают: жена, дочь, –

А я запомнила одно: ночь.

 

Июльский ветер мне метет – путь,

И где-то музыка в окне – чуть.

Ах, нынче ветру до зари – дуть

Сквозь стенки тонкие грудú – в грудь.

 

Есть черный тополь, и в  окне – свет,

И звон на башне, и в руке – цвет,

И шаг вот этот – никому – вслед,

И тень вот эта, а меня – нет.

 

Огни – как нити золотых бус,

Ночного листика во рту – вкус.

Освободите от дневных уз,

Друзья, поймите, что я вам – снюсь.

17 июля 1916г.

 

Сначала кое-что о Марине Цветаевой. Да, поэты-лирики творят свои произведения из собственных душ. Таков их крест — бесконечно обнажать читателю свое Я, как самому близкому человеку. Большинство лириков из вполне понятного чувства самосохранения прячут свое Я за образом лирического героя — а Марина Цветаева не пряталась. Поэтому вся ее поэзия — открытая рана.

Она такой родилась и в этом выросла. Родилась в семье, где ее окружали книги отца, филолога и искусствоведа, и всегда звучала музыка. Мать, пианистка, ученица Николая Рубинштейна, хотела видеть дочь музыкантом, и Марина Цветаева в семь лет начала учиться в Музыкальном Общедоступном училище В. Ю. Зограф-Плаксиной по классу фортепиано. А писать стихи Марина начала с шести лет — на русском, французском и немецком языках. Так сложились в ней с детства и ритмическое богатство музыки, и смысловая многозначность стиха.

А что с бессонницей? 

В 1921 году она записала в свою тетрадь:

 “Есть особая порода снов, я бы сказала – максимум дозволенной во сне – жизни… Не сон о человеке, а сам он… От сна – только закрытые глаза… Я не сновидящий, у меня – зоркий сон. И сны так вижу – всеми пятью чувствами”. Здесь обратите внимание на эти авторские, вопреки правилам синтаксиса, тире. Мы к этому еще вернемся.

А позже в 1923 году Марина Цветаева в письме отвечает на вопрос о понятии бессонницы в этом стихотворении таким образом:

“Вы говорите…: бдение, как волевое, и бессонница, как страдательное (стихийное). Люди знают: спать (на то и ночь!), иногда: не спать (голова болит, заботы) – но бдить… Бдение как потребность, стихия Бессонницы, прошедшая по руслу бдения… вот мой ответ”.

То есть, сплелись в этом стихотворении и желание не спать, и страдание от этого креста.

Тяжелый крест достался Марине Цветаевой — обостренность чувств. Не только сны видит она всеми пятью чувствами — она и стихи так пишет. Поэтому тесно ей в словах своих стихов, так же как тесно ей самой в материальной оболочке. Слишком много поместилось Марины Цветаевой в этой оболочке.

Четыре катрена пятистопным ямбом — классическая форма. И на каждой строке эта форма рвется. Тягостное напряжение  создают точные рифмы односложных слов, каждый катрен — монорим. В первом катрене это напряжение сразу доведено до предела повтором рифмы “ночь”. Рифма-то повторилась, а смысл слова иной.

В первой строке констатация факта — место действия, время действия: “В огромном городе моем – ночь”

В конце катрена ночь наполнилась иным смыслом: “И люди думают: жена, дочь /А я запомнила одно: ночь”. Двоеточия, как знаки синтаксического параллелизма, и рифма связали родственные понятия и ночь. Одно заменилось другим.

Между первой и последней строкой катрена и уход из сонного дома, и освобождение от связей, долгов, обязанностей, пусть “люди думают”, что хотят. Поэт вышел на свободу и раскрыл себя для всех ощущений.

А дальше — свобода этих ощущений. Ветер, которому дуть до зари  Сквозь стенки тонкие грудú – в грудь. Это обостренное осязание. А что такое “в руке — цвет”. Цветок? Или осязание визуального — цвета?

Есть резко контрастное зрение: черный тополь и свет в окне

Есть “звон на башне” и “музыка в окне” — слух.

Есть ночной листик во рту — вкус.

Это смыслы, переданные словами. Но слов Марине Цветаевой мало. И появляются графические смыслы: тире почти в каждой строке. Тире как смысловая пауза, бездна между реальным миром и сонным-бессонным миром ощущений.

Лишь в одной строке нет тире, и это важно. 

Освободите от дневных уз

Лишь на миг поэт протянул руку к друзьям с мольбой порвать тягостные связи и отпустить на свободу. И в заключительной строке тире вернулось, как захлопнувшаяся дверь в мир поэта: “снюсь”.

И есть гипнотический ритм, ломающий классический ямб. В каждой строке яркое сочетание пиррихия (трех безударных слогов) и спондея (двух ударных слогов): В огромном городе моемночь.

И здесь тире в каждой строке играет иную роль, прячет под собой паузу, неслышную ноту. Ритм, подчеркнутый с помощью тире, создал мелодию, воспринимаемую не слухом, а неким иным инструментом, подаренным читателю Цветаевой.

А для привычного слуха отчетливо выстроенная аллитерация. Финальные слова каждой строки диктуют звуковой фон всего катрена. 

В первом катрене Ночь/прочь/дочь/ночь. И в каждой строке мы видим сплошные “о”. И даже безударные визуально воспринимаются, как “о”. Гулкий голос ночи. Такой гулкий, что финальные слова приглушают этот гул шипящим “ч”: Ночь/прочь/дочь/ночь.

Во втором катрене солирующий звук “У”: путь/чуть/дуть/в грудь. И в четырех строках хозяйничает ветер: он почему-то и дует всю июльскую ночь, и приносить откуда-то звуки музыки, и пронизывает героиню сквозь все материальные преграды тела.

В третьем катрене в финальных словах появляется бесплотное “е”. Пробрался ветер из второго катрена, и растаяло все материальное в облике героини. Остались только ощущения и восприятия. Потому и естественным кажется “цвет”, а не цветок в руке героини.

Особое внимание двум последним строкам этого катрена. Много сейчас принято говорить о стоп-словах, о словесном мусоре, от которого следует в поэзии избавляться, в частности ненужные местоимения и частицы. А Цветаева настойчиво указывает нам “вот этот” шаг, “вот эта” тень. Тут и возникшая вдруг потребность очнуться, вернуться в материальное. Тут и звуковой образ шагов повторяющимся “т”. И в конце пугающее осознание своего небытия на фоне этих звучащих шагов: “а меня – нет”.

А в последнем катрене звуковая картина самая интересная. Финальными словами задан звук “у”: бус/вкус/уз/снюсь. Но весь катрен в целом построен на ударном “и”: огни /нити /листика /освободите /поймите. Максимально истончилась связь героини с реальностью, ушла в еле слышное “и”. Эта чуть слышимость подчеркнута и глухими звуками “с” на концах строк. Уходит героиня из этого мира.

Здесь речь идет об уходе в сон? Или же в небытие? Куда должны друзья отпустить героиню? 

Марина Цветаева не хочет дать нам прямой ответ.

 

 

Николай Росс. “Мы не пыль на ветру”

У людей, связавших свою жизнь с морем, особая судьба и особое восприятие мира. Этот мир для них не замыкается в стенах квартир, транспорта, улиц. Над их головами бесконечное небо, под ними необъятная глубина, а вокруг, сколько видят глаза, пространство неподвластной человеку стихии. Читать далее Николай Росс. “Мы не пыль на ветру”

Как исцелить человечество?

В наше время все культурные процессы благодаря новейшим технологиям преображаются с головокружительной скоростью. Вот, казалось бы, лакомая область научной фантастики в наше время обросла канонами и требованиями специфической научности. Не разгуляешься! Захочется пофантазировать, как выглядит жизнь в параллельных пространствах и иных измерениях, — и тут же получишь пинка от астрофизиков, не научная фантастика у тебя получилась, халтура! Читать далее Как исцелить человечество?

«Раз уж ты полюбила слово…»

Сборник произведений лауреата Евразийской литературной премии памяти П.П. Бажова “Новый сказ”,  прозаика Людмилы Лазебной носит название “Без корня и полынь не растет”. Эта мудрая пословица о единстве жизни с ее прошлым и будущим собрала в одно целое и маленькие задумчивые рассказы, и цикл о приключениях славной собаки, и две исторические повести. Читать далее «Раз уж ты полюбила слово…»

На ветрах Питера с Сашей Кругосветовым

Хотите понять мир под названием «Санкт-Петербург», или по-домашнему, Питер? Хотите увидеть «гордый профиль и седые виски» вечно молодого Невского проспекта? Перед вами  аудиокнига романтика и философа, вдохновенного писателя и острого публициста, Саши Кругосветова «В Питере – любить!» Под изысканную музыку Астора Пьяццолы загадочным голосом актрисы Маргариты Сосновской книга расскажет вам о том, как наполняется любовь тончайшими оттенками и невероятными открытиями под хмурым питерским небом.

Для тех, кто готов очистить душу ветрами Финского залива  аудиокнига Саши Кругосветова  «В Питере – любить!» https://www.litres.ru/sasha-krugosvetov/v-pitere-lubit-64236297/?Ifrom=266045209

Жизнь на изломе истории

90-е годы оставили в судьбе нашего народа глубокую рану: рушились устои, ломались привычные стереотипы и устоявшийся быт, резкий поворот делали человеческие судьбы.

Об этом рассказы, вошедшие в книгу члена Интернационального Союза писателей Андрея Белова «Бегство в никуда».

Выпускник МГТУ им. Н. Э. Баумана, инженер-механик, кандидат технических наук, работал во множестве регионов России и за рубежом. С путевых заметок в 90-х годах и началась его литературная деятельность. За эти годы появилось множество книг писателя о наших современных проблемах, бедах и радостях. В то же время он автор повестей и рассказов в жанре фантастики и мистики. Рассказы из нового сборника Андрея Белова посвящены реальным событиям, но судьбы его героев порой фантастичны.

Окунитесь в трагикомическую реальность 90-х годов в книге Андрея Белова «Бегство в никуда».  https://www.litres.ru/andrey-viktorovich-belov/begstvo-v-nikuda-63715437/?Ifrom=266045209

С чего начиналась независимость Америки?

Книга доктора исторических наук, профессора Елены Рубинштейн «Путь к независимости: конституционный конфликт между американскими колониями и Великобританией в 60-х годах XVIII века» – это историческое исследование. Посвящено оно теме, извечно актуальной и при этом очень злободневной. Читать далее С чего начиналась независимость Америки?

Роман-эпопея о судьбах узников концлагерей

 Автор романа-эпопеи «Рог Мессии», недавно представленного Книжной ярмарке-2022 и на презентации в ЦДЛ в Москве, — поэт-переводчик, член Союза русскоязычных писателей Израиля, Международного Союза писателей Иерусалима, Международной Гильдии писателей (Германия), Литературного объединения «Столица» (Иерусалим) Ханох Дашевский.

Это роман о событиях II мировой войны, о страшных судьбах евреев, оказавшихся в фашистских лагерях, об их силе духа, о героизме борцов с фашизмом и о подвиге Красной армии.

Для тех, кто хочет знать правду о великой трагедии XX века, роман-эпопея Ханоха Дашевского “Рог Мессии” https://www.litres.ru/serii-knig/rog-messii/?Ifrom=266045209

Сергей Емельянов «Моя Елизаветка»

Книгу С. Емельянова “Моя Елизаветка” я прочитала с огромным удовольствием. Конечно, можно было бы много говорить о прекрасном, грамотном образном языке, можно было бы отметить отлично выстроенную композицию книги. Но хотелось бы сказать о другом. О светлом патриотизме этой книги.

Она не о том, какое плохое все, что не наше, а о том, как дорого и ценно все родное. Маленький кусочек Москвы, Елизаветка становится родным для каждого читателя. Вместе с автором мы радуемся теплой печке, редкому лакомству — колбасе с булкой, самодельной палатке, в которой можно только лежать! Вот такое забытое счастье — жить в радостном мире, который создаешь сам. И даже трагедии военных лет преодолимы — так много вокруг любви к этому миру.

Огромное спасибо автору за чудесную книгу.

 

Читайте книгу Сергея Емельянова «Моя Елизаветка» https://www.litres.ru/sergey-emelyanov-31168083/moya-elizavetka/?Ifrom=266045209

Яков Канявский об искусстве жить в Израиле

У людей старшего поколения это странное событие, массовый исход советских евреев на историческую родину, еще в памяти. У кого-то это вызывало недоумение и даже возмущение — как это можно уезжать куда-то из Советского Союза! Можно подумать им здесь плохо! У кого-то вызывало зависть — эх, почему я не еврей! У кого-то просто тревогу — как-то будет им там, в неведомом Израиле? Читать далее Яков Канявский об искусстве жить в Израиле