Архив рубрики: Литературоведение и литературная критика

Секстина — средневековое кружево

 

Средневековые крестоносцы, потешив себя в боях с иноверцами-мусульманами, привезли из походов множество полезных вещей: преклонение перед женской красотой, привычку мыть руки перед едой и… рифму. Рифму как созвучие гласных конечных слов в поэтических строках. Читать далее Секстина — средневековое кружево

Стихотворение Марины Цветаевой из цикла «Бессонница»

Тени Серебряного века

В 1923 году в Париже вышел авторский сборник Марины Цветаевой “Психея”. В этот сборник вошел и небольшой цикл “Бессонница”. 

Перед нами одно из стихотворений этого цикла.

Марина Цветаева. Из цикла «Бессонница».

В огромном городе моем – ночь.

Из дома сонного иду – прочь.

И люди думают: жена, дочь, –

А я запомнила одно: ночь.

 

Июльский ветер мне метет – путь,

И где-то музыка в окне – чуть.

Ах, нынче ветру до зари – дуть

Сквозь стенки тонкие грудú – в грудь.

 

Есть черный тополь, и в  окне – свет,

И звон на башне, и в руке – цвет,

И шаг вот этот – никому – вслед,

И тень вот эта, а меня – нет.

 

Огни – как нити золотых бус,

Ночного листика во рту – вкус.

Освободите от дневных уз,

Друзья, поймите, что я вам – снюсь.

17 июля 1916г.

 

Сначала кое-что о Марине Цветаевой. Да, поэты-лирики творят свои произведения из собственных душ. Таков их крест — бесконечно обнажать читателю свое Я, как самому близкому человеку. Большинство лириков из вполне понятного чувства самосохранения прячут свое Я за образом лирического героя — а Марина Цветаева не пряталась. Поэтому вся ее поэзия — открытая рана.

Она такой родилась и в этом выросла. Родилась в семье, где ее окружали книги отца, филолога и искусствоведа, и всегда звучала музыка. Мать, пианистка, ученица Николая Рубинштейна, хотела видеть дочь музыкантом, и Марина Цветаева в семь лет начала учиться в Музыкальном Общедоступном училище В. Ю. Зограф-Плаксиной по классу фортепиано. А писать стихи Марина начала с шести лет — на русском, французском и немецком языках. Так сложились в ней с детства и ритмическое богатство музыки, и смысловая многозначность стиха.

А что с бессонницей? 

В 1921 году она записала в свою тетрадь:

 “Есть особая порода снов, я бы сказала – максимум дозволенной во сне – жизни… Не сон о человеке, а сам он… От сна – только закрытые глаза… Я не сновидящий, у меня – зоркий сон. И сны так вижу – всеми пятью чувствами”. Здесь обратите внимание на эти авторские, вопреки правилам синтаксиса, тире. Мы к этому еще вернемся.

А позже в 1923 году Марина Цветаева в письме отвечает на вопрос о понятии бессонницы в этом стихотворении таким образом:

“Вы говорите…: бдение, как волевое, и бессонница, как страдательное (стихийное). Люди знают: спать (на то и ночь!), иногда: не спать (голова болит, заботы) – но бдить… Бдение как потребность, стихия Бессонницы, прошедшая по руслу бдения… вот мой ответ”.

То есть, сплелись в этом стихотворении и желание не спать, и страдание от этого креста.

Тяжелый крест достался Марине Цветаевой — обостренность чувств. Не только сны видит она всеми пятью чувствами — она и стихи так пишет. Поэтому тесно ей в словах своих стихов, так же как тесно ей самой в материальной оболочке. Слишком много поместилось Марины Цветаевой в этой оболочке.

Четыре катрена пятистопным ямбом — классическая форма. И на каждой строке эта форма рвется. Тягостное напряжение  создают точные рифмы односложных слов, каждый катрен — монорим. В первом катрене это напряжение сразу доведено до предела повтором рифмы “ночь”. Рифма-то повторилась, а смысл слова иной.

В первой строке констатация факта — место действия, время действия: “В огромном городе моем – ночь”

В конце катрена ночь наполнилась иным смыслом: “И люди думают: жена, дочь /А я запомнила одно: ночь”. Двоеточия, как знаки синтаксического параллелизма, и рифма связали родственные понятия и ночь. Одно заменилось другим.

Между первой и последней строкой катрена и уход из сонного дома, и освобождение от связей, долгов, обязанностей, пусть “люди думают”, что хотят. Поэт вышел на свободу и раскрыл себя для всех ощущений.

А дальше — свобода этих ощущений. Ветер, которому дуть до зари  Сквозь стенки тонкие грудú – в грудь. Это обостренное осязание. А что такое “в руке — цвет”. Цветок? Или осязание визуального — цвета?

Есть резко контрастное зрение: черный тополь и свет в окне

Есть “звон на башне” и “музыка в окне” — слух.

Есть ночной листик во рту — вкус.

Это смыслы, переданные словами. Но слов Марине Цветаевой мало. И появляются графические смыслы: тире почти в каждой строке. Тире как смысловая пауза, бездна между реальным миром и сонным-бессонным миром ощущений.

Лишь в одной строке нет тире, и это важно. 

Освободите от дневных уз

Лишь на миг поэт протянул руку к друзьям с мольбой порвать тягостные связи и отпустить на свободу. И в заключительной строке тире вернулось, как захлопнувшаяся дверь в мир поэта: “снюсь”.

И есть гипнотический ритм, ломающий классический ямб. В каждой строке яркое сочетание пиррихия (трех безударных слогов) и спондея (двух ударных слогов): В огромном городе моемночь.

И здесь тире в каждой строке играет иную роль, прячет под собой паузу, неслышную ноту. Ритм, подчеркнутый с помощью тире, создал мелодию, воспринимаемую не слухом, а неким иным инструментом, подаренным читателю Цветаевой.

А для привычного слуха отчетливо выстроенная аллитерация. Финальные слова каждой строки диктуют звуковой фон всего катрена. 

В первом катрене Ночь/прочь/дочь/ночь. И в каждой строке мы видим сплошные “о”. И даже безударные визуально воспринимаются, как “о”. Гулкий голос ночи. Такой гулкий, что финальные слова приглушают этот гул шипящим “ч”: Ночь/прочь/дочь/ночь.

Во втором катрене солирующий звук “У”: путь/чуть/дуть/в грудь. И в четырех строках хозяйничает ветер: он почему-то и дует всю июльскую ночь, и приносить откуда-то звуки музыки, и пронизывает героиню сквозь все материальные преграды тела.

В третьем катрене в финальных словах появляется бесплотное “е”. Пробрался ветер из второго катрена, и растаяло все материальное в облике героини. Остались только ощущения и восприятия. Потому и естественным кажется “цвет”, а не цветок в руке героини.

Особое внимание двум последним строкам этого катрена. Много сейчас принято говорить о стоп-словах, о словесном мусоре, от которого следует в поэзии избавляться, в частности ненужные местоимения и частицы. А Цветаева настойчиво указывает нам “вот этот” шаг, “вот эта” тень. Тут и возникшая вдруг потребность очнуться, вернуться в материальное. Тут и звуковой образ шагов повторяющимся “т”. И в конце пугающее осознание своего небытия на фоне этих звучащих шагов: “а меня – нет”.

А в последнем катрене звуковая картина самая интересная. Финальными словами задан звук “у”: бус/вкус/уз/снюсь. Но весь катрен в целом построен на ударном “и”: огни /нити /листика /освободите /поймите. Максимально истончилась связь героини с реальностью, ушла в еле слышное “и”. Эта чуть слышимость подчеркнута и глухими звуками “с” на концах строк. Уходит героиня из этого мира.

Здесь речь идет об уходе в сон? Или же в небытие? Куда должны друзья отпустить героиню? 

Марина Цветаева не хочет дать нам прямой ответ.

 

 

Взгляд с волжского откоса

Рецензия на сборник стихотворений Михаила Песина “Переплески перекатов”

Двухтомный сборник стихотворений поэта, барда, редактора Михаила Песина “Переплески перекатов” — явление замечательное. Ни одной случайной детали, как в целостном  самостоятельном произведении — недаром три части этого издания обозначены автором как главы. Читать далее Взгляд с волжского откоса

Псалом 6. Поэтическое переложение Веры Горт

Дирижеру — для голосов
и восьмиструнной арфы

Бог! Карай меня не в  гневе!
Бог! Наказывай не в злости!
Пощади! — я счастлив не был.
Вправь легчайшей дланью Неба
содрогнувшиеся кости!

Читать далее Псалом 6. Поэтическое переложение Веры Горт

Псалом 5. Поэтическое переложение Веры Горт

Псалмы Веры Горт

Давид

Дирижеру — для хора и ансамбля флейт

О, внимай!.. Внемли, Бог Адонай,
гласу воплей, потоку речей!
Смысл молений моих осознай,
пропустив сквозь себя их ручей! Читать далее Псалом 5. Поэтическое переложение Веры Горт

Псалом 4. (Поэтическое переложение Веры Горт)

Дирижеру — для хора и оркестра

Зову — отзовись, о, моей справедливости Бог!
Найдя в тесноте, Ты простор для меня приберег.

Нет прав на придирке к Тебе, спор с Тобой — порок,
и если досада в мольбе — не тебе мой упрек! Читать далее Псалом 4. (Поэтическое переложение Веры Горт)

Как охватить читателя всеохватным взглядом?

Читатель,  читая, имей на прицеле  то,  что я доморощенный философ,
и если не складывается в плюс моя заявка про доморощенность с классикой,
по меньшей мере, суди добрый мотив мой.
В тему чисел и развития синтеза сознания,
Или, по-другому, ВСЕОХВАТНОГО ВЗГЛЯДА НА ЖИЗНЬ .
Читать далее Как охватить читателя всеохватным взглядом?

Псалом 3. Поэтическое переложение Веры Горт

Побег от Авшалома… сына

Господь! — как много! — Бог! — как много их! —
вокруг души моей — врагов моих,
друг другу шепчущих осатанело,
что я смешон в моленьге о подмоге,
Что нет душе моей спасенье в Боге.
Сэлла!

Читать далее Псалом 3. Поэтическое переложение Веры Горт

Псалом 2 (переложение Веры Горт)

Псалмы Веры Горт

Что бунтуют?.. Кипит тревога…
Тайно шепчется царство с царством…
Что владыки земли, коварством
заговорщиков души полня,
общей ратью идут на Бога
и помазанника Господня? Читать далее Псалом 2 (переложение Веры Горт)

Псалом 1

Комментарии к поэтическому переложению псалмов Веры Горт

Счастлив тот,
кто легко избегал
нечестивцев, — их чар и похвал,
сходок их, где любой шепоток
обретал богоборческий толк…

Славен тот,
кто и ночью и днем
только к Торе влеком!

Станет тот —
словно саженец при потоках вод,
чей завяжется плод
в самый срок,
с чьих ветвей не сорвется в полет
ни листок…

Тот — везуч, тот — весОм человек!
А иным — Божьих благостных нег
не дано;
сор, мякина они — не зерно;
ветер дыбит их, вьет, словно дым;
на суде Его, в страхе пред Ним,
нечестивые, втиснувшись в ряд
исто праведных, — не устоят…

Ибо верных — дав Руку руке —
по земле и по Вещей строке —
водит Бог!

А отступник — застряв в тупике —
одинок… Читать далее Псалом 1