Пожалуй, самый красивый из всех стихотворных размеров. Певучий и колдовской. Соразмерность его ритмической структуры создает удивительную, завораживающую гармонию, подобную гармонии морских волн.
Даже часто складывается у людей представление, что само название «амфибрахий» несет на себе какой-то морской смысл. Это мы «человека-амфибию» вспоминаем! Но на самом деле в переводе все очень прозаично — «одинаковый с обеих сторон».
Возьмем классическую строку для примера:
Ударный слог в окружении двух безударных — и пошла музыкальная волна. И понесла с собой содержание. Недаром мы находим этот размер в классической поэзии, когда речь идет о музыке, песнях, балладах. Да и просто о чем-то неземном и волшебном.
Вот легкий двустопный амфибрахий. Стихотворение Юргиса Балтрушайтиса «Альпийский пастух». Читает Петр Дубинский.
Посмотрите, как нежно и любовно нарисована ритмом не просто песня, а песня горного пастуха. Короткий двустопный амфибрахий создал здесь движение воздушных потоков, игру кудлатых горных облаков, устремленность к небу, о которой поет этот пастух.
А вот стихотворение поэта Серебряного века Бенедикта Лившица «Предчувствие».
Это уже трехстопный амфибрахий, очень гармоничный и легко рождающийся, естественный. Обратите внимание, насколько стих перегружен метафорами и неясными образами. Они сами собой возникают ниоткуда и падают в никуда, сплетаются, расплетаются. И пожалуй, бессмысленно искать здесь какое-то логическое содержание. Здесь оно и не требуется, здесь все построено на ощущениях, возникающих у нас, об ощущениях легкости, крылатости, переливчатого блеска. И нас бы, пожалуй, раздражала бы эта ниочемность, но певучий гармоничный трехстопный амфибрахий придал этому стиху форму,0 красоту и значительность.
Читает Петр Дубинский
А вот перед нами четырехстопный амфибрахий Иосифа Уткина «Доброе слово». Здесь амфибрахий длинный, тяжелый, приземленный. И тема шокирующе прозаическая: человек видит себя в проявлении бурной собачьей радости. Но амфибрахий своим колдовским ритмом сообщает этой теме проникновенность и сердечность.
Читает Петр Дубинский
А вот еще один четырехстопный амфибрахий Константина Бальмонта «Безгласность». От прозаичности многостопного ритма Бальмонт уходит своей уникальной оркестровкой: внутренними синтаксическими ритмами, перекличкой приставки «без-«, создающей звуковой фон. И земной, лишенный обычной романтики, русский пейзаж обретает иное лицо высокой духовности.
Читает Валентина Мельникова
Продолжение цикла: Размышления о рифме