На рубеже 14-15 веков великая империя Орда начала стремительно терять свою силу и целостность. Несколько веков спокойной оседлости на огромных пространствах Западной Сибири и прикаспийских степях сделали свое дело. Потомки былого ужаса Европы уже ленились воевать и завоевывать. Зачем? Северные русские князья регулярно посещают стан с богатыми дарами, чтобы получить право княжения на собственных землях. И лишь изредка просят защиты от западных соседей.
А как только наступило время благополучия, начались междоусобные распри между отдельными кланами Орды. Да еще новое модное верование пришло с Юга – мусульманство. Часть Орды приняла новую веру с энтузиазмом, часть осталось верной заветам предков. Этот духовный раскол совершенно обессилил Орду.
Куликовская битва, выигранная Русью, принесла Орде не столько физический урон, сколько нравственный. С этого времени начинается процесс перехода ордынцев на службу Руси. Сперва единичный, а через сто лет уже массовый.
Одним из первых «перебежчиков» был мурза Минчак Косаевич, пришедший на службу к сыну Дмитрия Донского, Василию I. Решение его было вполне осознанным и продуманным. Пришел с семьей, женой и маленьким сыном. Принял на Руси крещение и стал Симеоном. Уже в православии родилось у него еще трое сыновей, которых назвал он уже христианскими и русскими именами: Давыд, Злоба, Уар. А сына-монгола Оркана стали на русской земле звать Оринка.
Служил Симеон-Минчак новому хозяину на совесть, был в чести. И сыновья его стали родоначальниками нескольких знатных дворянских родов. От сына Уара – пошел род Уваровых, род славных воинов, верой и правдой служивших царю и отечеству на протяжении веков. Род ветвился и ширился. Одни ветви быстро поднялись по карьерной лестнице, другие надолго остались в тени, служа добросовестно, но высоко не взлетая.
Таким добросовестным служакой был в екатерининское время командир лейб-гвардии гренадерского полка Семен Федорович Уваров. Должность не заоблачная, но очень приличная: и вроде на виду, и глаза не мозолит. И вроде от престола далековато, а с другой стороны сколько дивных карьер делали в екатерининское время красивые вояки!
В екатерининских фаворитах Семену Федоровичу побывать не пришлось, но судьба распорядилась неплохо.
Блистали в это время в Петербурге две красавицы-сестрицы Дарья и Наталья Головины, дочери коллежского советника. Были они не только красавицы, но и умницы. Получили прекрасное домашнее образование, были и поэтессами, и музыкантшами, и художницами. Возле них вилась блестящая молодежь, собирались в доме Головиных на музыкальные и поэтические вечера.
Младшую, Наталью Головину, взял в жены князь Алексей Куракин, а старшая, Дарья, стала женой бравого воина Семена Уварова.
Родился у супругов сын Сергей. Но счастье их не было долгим. Внезапно умирает в 1788 году отец Уваров. Дарью Ивановну с двухлетним сыном взяла в свой дом сестра Наталья, теперь уже княгиня Куракина, статс-дама при дворе Екатерины, но все такая же добрая и любящая. Под ее крылышком и вырос маленький Сережа Уваров. Получил прекрасное образование дома, и карьера его была обеспечена семьей Куракиных.
В пятнадцать лет он уже начинает службу в коллегии иностранных дел. Служба более статусная, чем обременительная, она не мешает любимому делу юноши, настоящей его страсти – изучению античной культуры. Вот таким было домашнее обучение Сергея Уварова под руководством доброй тетушки-княгини. И появляются в печати первые труды юного историка по литературе Древней Греции. Эти статьи были написаны настолько глубоко и профессионально, что обратили на себя внимание европейских исследователей античности.
А через пять лет начинается его успешная дипломатическая карьера. Он отправлен с посольством Вену, а потом становится секретарем посольства в Париже. Казалось бы, лучшего жизненного пути и представить себе невозможно. Но молодой дипломат делает странный и решительный шаг – просит отставки с дипломатического поста и возвращается в Петербург.
Странный с точки зрения окружающих. Но два года, проведенные в Европе, дружеские беседы с вершителями дум Иоганном Гете, Вильгельмом Гумбольдтом показали Сергею Уварову его истинное предназначение. Он вернулся, чтобы стать просветителем.
И его решение было встречено с должным уважением. Молодой, добросовестный и трудолюбивый историк древней культуры был назначен попечителем Петербургского учебного округа. И состоял он на этой должности одиннадцать лет, не прекращая своих научных изысканий. Свой человек как в высшем свете, так и среди российской культурной элиты, он даже был принят в вольнолюбивое литературное общество «Арзамас» и получил там кличку «Старушка», вероятно, за педантизм и чрезвычайную сдержанность на фоне озорства «арзамассцев».
И женитьба его оказалась совершенно своевременной и тщательно продуманной. Красивый и прекрасно воспитанный молодой ученый пришелся по сердцу дочери графа Разумовского, министра просвещения. Теперь карьерой Сергея Уварова на ниве народного просвещения занимались самые высшие круги государства.
Он тотчас был избран за свои научные труды почетным членом Императорской Академии наук, а через семь лет, в 1818 году был избран Президентом Академии наук и оставался в этом статусе до конца жизни.
И конечно, пост министра просвещения граф Разумовский передал не кому-нибудь, а зятю – такое хлебное место должно было остаться в семье.
На посту министра просвещения Сергей Ушаков, уже заслуживший к тому времени графский титул, прославился своей знаменитой доктриной, предложенной императору Николаю I – «Православие. Самодержавие. Народность», которую в наших советских исторических трудах было принять предавать анафеме.
За что? Установка у советской исторической науки была четкая: революции – это хорошо, любые попытки разрушения государства – это прекрасно, потому что это старое, не советское государство. А революции в Российском государстве откуда шли? Правильно, с запада, из Франции главным образом. Значит, в пресловутом споре между западниками и славянофилами ставим на Запад. Заграница нам поможет!
А уж о православии-то можно даже и не говорить: не включили в государственную доктрину атеизм, значит, кругом неправы!
Вот с народностью вопрос. Но и тут советская историческая наука не терялась, а смело объявляла это лицемерием и ханжеством. Какая такая народность, если крепостное право?
А если взглянуть на все это непредвзято? За сто с лишним лет до этого наш великий царь-преобразователь Петр I, как раз и начал с того, чтобы разрушить прежние представления о самодержавии максимальной демократичностью своего облика и образа жизни. Православию нанес сокрушительный удар, узаконя разгульный образ жизни, граничащий с сатанизмом. Презрительно отверг все национальное, перечеркнув отечественную культуру. А уж сколько народных жизней положил на свои преобразования – и представить себе страшно. Вполне сопоставимо с кровавой эпохой Ивана Грозного.
И вот в течение ста с лишним лет Россия пыталась доказать Европе, что тоже умеет носить парики и роброны, что говорит на цивилизованных языках, сперва немецком, потом французском. А доказывать-то приходилось в основном на поле боя. Сколько крови пролил блестящий российский 18 век, доказывая Западу, что Россия – это тоже Европа и с ней надо считаться.
Если все это осознать, то доктрина, предложенная графом Уваровым, представляется совсем в ином свете. Каким образом произошел этот фантастический поворот от франкоязычной России, не понимающей языка своих рабов-крестьян, к эталонной чистоте русского языка писателей середины века?
Эта доктрина, с удовольствием принятая Николаем I, конечно, уставшим от бесконечных западных революций, ввела в моду наше, русское, отечественное. А значит, открыла для просвещенной России ее собственный народ, с его православием, сохраненным почему-то в веках, среди католического, протестантского, мусульманского мира, угрожающего со всех сторон.
Принимая во внимание все это, надо отдать должное мудрости ученого-историка, осознавшего важность национальных корней. Да и кроме этого, у графа Ушакова, тотчас нажившего массу врагов в западноориентированной культурной элите, было немало достижений.
Обычно ставится ему в вину то, что он закрыл доступ в университет всем прочим классам, кроме дворянства. Плохо? Наверно. Сразу вспоминается рыбак Михаил Ломоносов, получивший образование в Славяно-Греко-Латинской академии.
Но Ломоносовы не так уж часто рождаются. А это ограничение в доступе к университетскому образованию тут же повысило уровень. Теперь в университет приходили только хорошо подготовленные студенты. Результат? Уровень образования в России тут же поднялся до европейского, а Московский университет вообще вышел на европейский Олимп.
А что же все остальные, не дворяне? Им неграмотным надо остаться? Ничуть. Для людей духовного звания есть семинарии и духовные академии, дающие образование высокого уровня.
Для остальных графом Уваровым были открыты реальные училища, где упор делался на технические науки: математику, физику, химию.
Этот действительно грандиозный труд министра просвещения графа Уварова в конце концов навлек на себя неудовольствие императора. Особенно после нескольких политических студенческих дел.
Революция 1848 года так напугала Николая I, что графу Уварову, защищавшему свои университеты от посягательств государства, пришлось уйти в отставку. Ушел он достойно, и царь на прощание наградил его орденом Андрея Первозваного за заслуги перед Россией.
Последние годы своей жизни граф Уваров провел в своем имении под Смоленском. Его дом тут же стал культурным центром, где проходили регулярные литературные вечера.
Развел он и роскошный сад с оранжереей, наполненной редкими растениями. И тут он проявил свою удивительную дотошность и кропотливость истинного ученого, чем заслужил великое уважение российских естествоиспытателей, которые назвали его именем растение уваровию семейства вербеновых и минерал уваровит.
Продолжение цикла: Муза или проклятие? (Полина Виардо)