Палитра нашей речи

Кому из вас приходится по характеру своей работы до сих пор читать научные статьи и монографии? Именно научные, а не предназначенные для широкого читателя.

Много ли удовольствия доставляет это чтение?

Правда, эти статьи и книги и пишутся не для удовольствия читателей. А для чего?

Почему их трудно читать? Во-первых, обилие неведомых слов, прямо пачками в каждой строке.

Вот почему бы не сказать попросту: Молодец, Гоголь! И всем было бы понятно!

Но не скажут ведь по-человечески, а все таким сухим, вымученным языком, что тоска берет.

И вот это о таком поэтичном природном явлении как роса!

Но почему бы не написать научную статью как захватывающий роман? Чтобы читатели прочли монографию об инфузории туфельке и полюбили это милое создание. И каждый раз, попадая ногой в грязную лужу, тревожились: «А как там наша инфузория себя чувствует?»

Между прочим, многие ученые пишут прекрасно для широкого читателя. Книги Ферсмана, Льва Гумилева, Натана Эйдельмана, супругов Тихоплавов читаются прекрасно, не оторваться! Но это только переработка их серьезных научных работ для широкого читателя — перевод на другой язык, на язык непосвященных.

В том-то и дело, что научный стиль изложения — это особый стиль с очень узкой специализацией. Он предназначен для определенной группы людей — профессионалов в данной области.

Зачем им такой сложный и скучный язык? Потому что предназначен он исключительно для левого полушария.

В обычной своей жизни мы с помощью языка передаем не так уж много фактов, и они, как правило, просты и понятны.

Цель научной литературы — познакомить ученый мир с неким открытием, большим или маленьким. В достаточно ограниченный объем текста или ограниченный отрезок времени, если это устный доклад, приходится вместить огромное количество сложной информации. Именно сложной, опирающейся на огромное количество первичной информации, которая профессионалами уже усвоена. Представляете, какую работу приходится левому полушарию проделать, чтобы справиться с таким количеством фактов?

А если в этот момент дать возможность правому полушарию как-то отреагировать? Оно с радостью возьмется осмысливать эти не до конца загруженные и уложенные факты и построит неверную картину, потому что не все факты будут учтены. А пока колдует правое полушарие, левое затормозит свою работу и пропустит новую волну необходимых фактов, не примет ее и не разложит по полочкам.

Вспомним свою школьную и студенческую юность. Объясняется трудный материал. Вдруг отвлекся на какую-то постороннюю мысль, какую-то эмоцию, и пропустил что-то важное. А дальше ничего не понять!

Вот когда все факты в полном объеме будут переданы и уложены, вот тогда бразды правления можно будет передать правому полушарию для обработки. Пусть тогда строит из всего этого общую картину!

Так вот для того, чтобы всю эту сложную работу для левого полушария максимально упростить, и сформировался этот сухой, скучный, непонятный научный стиль.

Что такое термин? Это слово, которое замещает собой целый комплекс сложных понятий. Каждое из этих понятий само требует объяснения. Но для посвященных в тему объяснять их не требуется, они в курсе. Поэтому этот комплекс зашифровывается в одно слово. То есть уже на уровне языка информация структурируется и классифицируется. Все для удобства работы левого полушария.
И заметьте, для создания терминов достаточно редко употребляется родной язык. Когда-то для этого употреблялась только латынь. В новую эпоху таким научным языком терминов стал английский. Что ж так непатриотично?

Считается, что только для того, чтобы облегчить перевод для все языки мира. Это да, это немаловажно! Но есть и другая функция. Иноязычные слова для правого полушария лишены эмоциональной окраски. Они не дают работы правому полушарию.

Когда-то в средние века всеобщим книжным, научным языком была латынь. Это было действительно важно. Ученых людей были единицы по всему миру. Им нужен был общий язык, чтобы понимать друг друга. Но к 18 веку мировая наука начала говорить на родном языке. В каждой стране появился свой ученый круг, с которым можно общаться.

И только медики до сих пор держатся за свою латынь, упорно изучают ее в институте, зубрят латинские названия всех костей и органов. Ну вот что бы не перейти на родной язык? И боль в сердце была бы у них болью в сердце, а не кардиалгией.

Тут, конечно, важную роль играет традиция. Медицинский язык уже сложился как терминологический язык, и переходить на другой не имеет смысла.

Но есть и иной момент. Момент техники безопасности. Отключая с помощью чужого языка эмоции, медики сохраняют свою нервную систему от перенапряжения.

У этой особенности терминологического языка есть и еще одна интересная функция, которая пришла к нам из античной традиции. Именно тогда у античных мудрецов сформировалась культура научного спора. Помните: в споре рождается истина?

Много ли встречалось вам в обычной жизни споров, в которых рождалась какая-нибудь истина?

Вот ссоры и вражда рождаются обязательно! В результате обычного нашего бытового спора все остаются при своем мнении со страшным негативом. Даже если один другого перекричит, то все равно не убедит. Хоть просто из амбиции — живым не дамся!

В чем же секрет научного спора, в котором, как предполагалось, рождается истина? Этот секрет в отказе от эмоций. В искусственном отключении работы правого полушария, которое вечно все принимает близко к сердцу и делает из мухи слона.

Именно таким путем можно заставить оппонента выслушать свою точку зрения и при этом не обидеть. И это тоже причина того, что в средние века научным языком стала мертвая латынь, язык, не вызывающий эмоций.

И еще одна сторона этой же медали. Этическая сторона научного спора. Включив с помощью языковых средств правое полушарие, с помощью разговорных личных форм, с помощью метафор и эпитетов, даже с помощью обилия глаголов, которые, как мы помним, любимое кушанье правого полушария, мы достаточно легко можем манипулировать восприятием оппонентов. Заставить их принять свою точку зрения, опираясь исключительно на положительные эмоции оппонента.

В этом случае истина не родится. Родятся лишь красивые словоизвержения — кто кого красиво переговорит! Все будут довольны, но истина не родится. Правы будут и те, и другие — все красиво говорили!

Итак, к «скучности» научного стиля стоит отнестись с уважением. Нельзя же требовать от кирпича изысканных форм статуи Аполлона Бельведерского! Назначение разное!

Продолжение цикла: Секреты скучного текста