— Что это в твоих руках?
— Мой меч! — отвечаю я гордо, вжикая по клинку шершавым камнем.
— И что ты с ним делаешь?
Она долго-долго сидела со мной рядом и заглядывала мне в лицо, прежде чем решилась спросить меня об этом. А я с нетерпением ждал вопросов, но не смотрел на нее. Важность моего дела переполняла меня до краев, и на глупости места не осталось.
А меч я вытащил из ножен сегодня, проснувшись с рассветом, и радостно сказал себе: «Сегодня у меня сраженье!»
Закончив работу, я не спеша вытер клинок пучком сухой травы, а потом хорошенько пошаркал о полу моего красного плаща. Меч вспыхнул холодным огнем.
— Смотри, какой получился острый! — потрогал я пальцем заточенный край.
Она робко коснулась острия и вздрогнула: на розовом пальце проступила капелька крови.
— Осторожно! Неловкая ты какая!
В ее глазах заплескались слезы:
— Это очень плохая вещь! Ее быть не должно!
— Ты что! Я этим мечом буду сражаться! И уничтожу его!
— Кого?!
— Ну того… Помнишь, который тогда из этой трещины…. А потом все пополам!..
— Не помню…
— Да, тебя еще не было!.. Но я его сейчас уничтожу. Вон он в той пещере за мостом!
Она опасливо покосилась в сторону пещеры, курившейся синим дымом.
— Ты туда пойдешь? Ты меня оставишь? Не ходи!… Не надо… уничтожать!…
— Я должен идти на битву! Пойми! Я сейчас поднимусь на мост, а ты мне белым платком махнешь!
— Нет! — ее нежное лицо страшно исказилось.
— Я потом к тебе вернусь!…
— Нет!
— Почему нет?!
— Ты уходишь от меня! На битву! Значит, ее ты любишь больше!..
Я растерянно смотрел на нее. Какой странный вывод! Как необъясним ход ее мысли! И вдруг, обидевшись, понял, что и впрямь не хочу к ней возвращаться. Раз она такая! Я ведь думал, что не такая!… А она!…
А она бросила под ноги свой белый кружевной платочек и вдавила его в песок босой пяткой. Потом повернулась спиной и медленно пошла прочь. Плечи ее противно вздрагивали.
«Ну и хорошо! Ну и ладно! — думал я, шагая к мосту. –Мне сейчас и нужно быть очень злым!»
— Снова-здорово! Воевать пришли! — ворчал кто-то из-под моих ног, когда я вступил на бревна моста. — Братва-бобратва! Готовсь! Щас они все порушат, делать им не фиг!…
Мелькнул внизу за перилами черный блестящий хвост лопатой и булькнула вода.
А я уже достиг середины моста и крикнул, дивясь своему гулкому басу:
— Эй ты, Чудище окаянное! Выходи на бой!
В пещере задышало, заворчало, дым стал черным и повалил клубами. Тяжелая темная масса выползла из пещеры мне навстречу. Сверкнула одна зубастая пасть, другая, третья!.. И еще, и еще!… Несчетно их, немерено!
— Кто ж тут такой пришел? Герой Героич Богатырский? Ну, давай знакомиться!
И огромная тяжелая туша ринулась на меня, заслонив собою весь свет!
Первый удар я с успехом отразил своим мечом и выстоял на скрипящем, колышущемся мосту. Второй удар сбил меня с ног. Но я тут же вскочил, не чувствуя боли, в восторге боя и рубанул мечом по мелькнувшей перед глазами длинной чешуйчатой шее.
Дальше все слилось в единую мешанину из моих криков и хриплого рева врага, из льющейся моей красной и его черной крови, из свиста моего меча и треска бревен. Все громче треск, все труднее устоять на шатком мосту, и наконец, он уползает из-под ног моих!..
Я по пояс в воде, черной от крови моего Чудища. Рядом обломки бревен и разрушенные сваи моста, над которыми уже трудятся бобры.
А разрубленная мною на две половины огромная туша вдруг начинает громко дышать и бурлить в черной воде.
Два маленьких, всего лишь вдвое меня выше, веселых Чудика со смехом поднимаются на ножки и убегают вверх по руслу реки, шлепая зелеными пятками.
………………………………………………………………………
Одна, другая, третья — обжигают мой лоб капли. Пробежав по виску и щеке, остывают на моих губах. Горькие-прегорькие!
Я поднимаю веки. Надо мной ее заплаканное лицо. Вокруг целый шатер ее золотых волос. Моя голова на ее коленях. Большая ссадина на лбу прикрыта зеленым листиком, и боль в ней уже не пульсирует, а тихо-тихо засыпает.
Губы ее дрожат, сжатые в судорожном усилии, но я слышу ее голос внутри себя:
«Что же я натворила! Как я могла тебя оставить! Я испугалась этого меча, который порезал мне палец, и не подумала о тебе, о том, что этот меч сделает с тобой! Вот ты теперь на моих коленях: израненные руки, изможденные ноги, сколько боли в глазах твоих — а раньше в них была только радость и доброта. А виски стали белые, совсем белые, как грива Коня…»
«Какого Коня?» — удивленно спрашиваю я Ее без слов, одними глазами.
Она откидывает назад золотые волосы, открывая для меня мир. Рядом, почти положив голову на Ее плечо, стоит белоснежный Конь. На его высоком чистом лбу твердый бугорок — еще один сынок Единорога. Глаза у него синие-синие, как у моей Любимой, ласковые, теплые. А грива длинная, до самых копыт, белая-белая.
«Вот и виски у тебя теперь такие. А были как теплая земля летом. Как я могла тебя оставить!»
«Это я виноват! Поделом мне! Что виски — пусть хоть какие, лишь бы Ты была рядом!»
Глаза Коня улыбаются, розовые ноздри шевелятся. Он медленно поднимает голову, белые кольца гривы ползут к небу и легко взлетают, рассыпаясь по белым бокам. Тихо, неслышно идет он от нас по лугу, ни одна травинка не сгибается под его копытами.
— Ну вот, и нам в Путь пора! — мой голос силен и звонок. Я поднимаюсь с Ее колен, осушаю губами слезы на Ее лице, и оно сияет улыбкой.
В сырой траве на самом берегу лежит темная бурая масса. Я с трудом узнаю в ней мои истерзанные доспехи, грязные клочья плаща. А меча и вовсе не видно. И не надо.
А с реки доносится бодрый говорок, посвистывание, стук и скрип. Бобры возводят над рекой новый мост.
……………………………………………………………………………….
Он налетел на нас стремительным вихрем! Я только успел услышать гулкий топот за стеной. Потом яркая вспышка огненно-рыжей гривы!.. Мощное серо-стальное тело мелькнуло, как клинок!.. Короткий Ее вскрик — и я один!
Огненная грива полыхнула длинным языком. Конь на бегу повернул назад голову и весело оскалил белые зубы. На спине его, вцепившись в рыжие лохмы, лежала Она. Секунда, другая — и утих вдали дробный топот.
С отчаянным криком кинулся я вдогонку. Мне казалось, что я оставляю на бегу кровавый след.
Изредка в поле зрения мелькали знакомые очертания и звуки. Кто-то добродушно гавкнул мне вслед. Оранжево-пятнистый сделал в ногу со мной два-три мощных прыжка, но я обогнал его и потерял из виду. Выглянула из двери хлева серая морда с длинными ушами. Челюсти остановили свой мерный ход, уши дрогнули. Но мимо… мимо…
— Давай-давай! — свистело и щелкало над моей головой. — Получается! Скоро будем в пятнашки играть!… — и унесся, оставив свой автограф в небесах.
Не было сил бежать, но и не было сил жить без Нее. И я бежал дальше на стук Ее сердца.
Когда в глазах у меня стало темно от сжигающего меня жара, встречная туча окатила меня душем, щедро улыбнулась молния, и что-то бухнуло вслед. Этот мир любил меня и почему-то очень радовался моему безумному бегу.
— Я здесь, я совсем рядом! — сигналило Ее сердечко. — Я за этим поворотом.
Узкая горная тропинка круто завернула, из-под ног моих с сухим вкусным щелканьем полетели в пропасть камушки, а передо мной открылась долина.
— Ну вот ты и пришел, — Она потянулась ко мне обеими руками. Я упал возле нее на колени, в черную землю, поросшую кудрявой травой. Ее руки обвились вокруг моей шеи, ее сердечко застучало рядом с моим. И я узнал его стук. Вот он где, чудный подарок мой — в груди у Нее! В глазах у меня заметалась золотая вьюга, дыхание перехватило от счастья, и крик вырвался из груди.
Так вот что чувствует разрезанное яблоко, когда соединяют его половинки!
Прочитать повесть Ольги Грибановой «Неведомый путь» можно ЗДЕСЬ
https://www.litres.ru/olga-vladimirovna-gribanova/nevedomyy-put/?Ifrom=266045209