Слагаемые стиха

Двусложные размеры ямб и хорей похожи на метроном. Они четко, холодно и скучновато отщелкивают ритм. И были бы эти размеры примитивны, но в том-то и дело, что в чистом виде они редко встречаются. Нужно изрядно потрудиться, чтобы найти строки, где ямб и хорей четко соблюдаются. Для того, чтобы ябм и хорей нигде не искажались и четко отстукивали, нужно подбирать слова из двух слогов. Или по крайней мере строго чередовать односложные слова с трехсложными. В общем, создание стиха превращается в ребус и кроссворд. Слова-то в нашем языке всякие встречаются, и ударение в них может стоять где угодно. И если слово их трех слогов можно втиснуть в ямб и хорей, то уж слово из четырех слогов — никак не выйдет, не уместится. И Слава Богу!

Вся красота и гибкость наших ямба и хорея именно в этих нарушениях схемы, которые сами по себе представляют художественную ценность. Вот сегодня мы и рассмотрим эти случаи нарушения ямба и хорея — спондей и пиррихий.

Если раньше, чтобы выявить размер стиха, нам приходилось его скандировать, то теперь мы рассмотрим его настоящее звучание, его реальный ритм.

Рассмотрим хорошо знакомую нам строку из Марины Цветаевой получившую бессмертие в культовом новогоднем фильме.

Если мы вспомним, что на предлоги, союзы и частицы логическое ударение у нас не падает, а на местоимения падает, но довольно редко, то перед нами хорошо узнаваемый ябм: чередование безударного и ударного слога. Только в трехсложном слове «нравится» по схеме ямба должно быть два ударения, чего в нашем языке не бывает.  Вот это пиррихий —  безударный слог на месте ударного по схеме двусложного размера, ямба или хорея.

Стихотворение Дмитрия Мережковского, посвященное Л.Н.В-ной, все построено на чудесных, певучих, растекающихся пиррихиях. И хорей исчезает, превращаясь в колдовское заклинание.

Читает стихотворение Валентина Мельникова.

.

 

Если в стихах начинающих поэтов пиррихии возникают сами собой где попало и как попало, то в стихах поэтов классиков — они часть ритма.

Что делает пиррихий со стихом? Он смягчает это чеканное двустопие, слегка его размывает, чуть удлиняя течение стиха, при это не нарушая ритм.

Прочувствуйте, когда вы читаете строки с пиррихием, вам хочется произнести эти слоги медленнее, как бы пропеть. Пиррихий придает стиху певучесть, мягкость и гибкость, он очень украшает стих.

Посмотрите, как нежно запел лукавый задорный хорей в этих строках Константина Бальмонта.

Но есть у нас и слова односложные, на которые не может не падать ударение. Что получается, если такое слово окажется на безударном по схеме месте стиха?

Вот классический пример из А.С.Пушкина.

По схеме ямба первый слог должен быть безударным, но в начале стоит односложное слово, которое без ударения не обходится. В результате возникает добавочное ударение в безударном месте схемы. А в следующей строке ударный и безударный по схеме слоги вообще поменялись местами, создав ритм барабанной дроби.

Это внесхемное ударение на безударном слоге называется спондеем.

Он делает строку жесткой, добавляет дробности.

Посмотрите, как мастерски передал В.Маяковский барабанный ритм в своих строках из стихотворения «Наш марш».

Если одними пиррихиями стихи не напишешь, хоть одно ударение да должно быть в слове, то спондеями теоретически можно. И поэты не раз брали на себя такую зубодробительную задачу. В основном эти стихи — смелые эксперименты, не более того. Только, пожалуй, Марине Цветаевой в ее стихотворении «Возвращение вождя» удалось сделать из спондеев стихотворение огромной художественной ценности.

Читает Валентина Мельникова.

 

На спондеях построено стихотворение Валерия Брюсова

Согласитесь, что спондеи в большом количестве довольно тяжело воспринимаются и создают определенно давящие на сознание образы. Это действительно очень мощный инструмент.

Но в руках настоящего мастера спондей становится изящным художественным приемом смещения акцента в нужную автору сторону.

Вглядитесь в прекрасно знакомые нам со школьных лет строки. Найдите здесь спондей. Да вот же он! Вслушайтесь, как легко сместился ритм и переключилось наше внимание на этого неведомого нам дядю, который заставил нас себя уважать.

Продолжение цикла: Дактиль