Утраченная Русь

О славянском рае Ирии в нашем русском фольклоре практически не осталось следов. Возможно, здесь имеет место табу, запрещение упоминания особо святых слов. Тогда вполне можно поискать в наших сказках эвфемизм, которым рай обозначался. Например, «за тридевять земель», «в тридесятом царстве». Троичность наименования говорит о его ритуальности.

А впервые слово Ирий встречается в Поучении Владимира Мономаха, произведении истинно христианском, православном. Почему здесь священное слово прозвучало впрямую? Вероятно, потому что святыни язычества ушли их русской духовной жизни, и табу снято.

Итак, что же такой Ирий в этом самом раннем письменном источнике? Это тот край, откуда летят птицы. А птицы — это образы душ человеческих, вот и летят они к людям из своей родины, которая где-то далеко на востоке.

Заметим такую интересную деталь: именно с востоком в нашей духовной традиции связана родина истинной святости. На восток ориентированы наши православные храмы. Хотя должны бы ориентироваться на родину Иисуса или хотя бы на библейский рай где-то между Тигром и Ефратом. А это точнехонько юг по отношению к Киевской Руси.

Да и птицы ведь прилетают по весне не только с востока, а и с юга. Но народная традиция упорно настаивает на востоке, как на месте пребывания Бога. А значит, и птицы летят оттуда.

А дальше в нашей русской литературе слово Ирий встречается только в 14 веке. Архиепископ Новгородский Василий Калика оставил интереснейший документ, письмо к тверскому владыке Федору. Письмо это сохранилось в нескольких русских летописях, и повествует оно об ирии. И здесь появляется северный вариант этого слова «Вырий», наверняка сложившийся на основе финских говоров. Это в будущем создало немало путаницы для исследователей этимологии этого слова.

В самом деле, происхождение слова — загадка, хотя оно упорно претендует на славянскую древность.

Гипотеза словенского языковеда Франце Безлая связывает это слово с водой, водоемами, водоворотами и восходит оно к праевропейскому корню  *uir* . И это прекрасно укладывается в привычную нам картину. Куда летят наши птицы осенью? За моря! Да и образ текущей воды, которая забирает с собой души умерших, достаточно древний.

Все бы было хорошо, но к сожалению, все имеющиеся упоминания об Ирии, никак не связаны с морями и водой.

Зато гораздо больше упоминаний о некоем саде. И Василий Калика в своем письме об Ирии очень подробно и художественно описывает этот сад. Здесь сошлись воедино и древние народные представления о месте обитания птиц, крылатых душ человеческих, и библейская книжность.

Но откуда же все-таки слово «ирий»? Владимир Даль видел в этом слове древнегреческие корни в значении «весна» или «теплые края». То есть некий край вечной весны. Что ж, тоже ложится в схему.

Но германский языковед Макс Фасмер не согласился с Далем. Он увидел в слове «ирий» иранские корни. И для него это слово обозначало землю ариев, неких гипотетических праевропейцев, о которых в наше время так любят рассуждать.

А в народе представление об Ирии обросло интересными легендами. Здесь и то самое древо растет, которое упирается вершиной в небеса, и живут там птицы всего мира, души человеческие. А в украинской традиции, у корней этого дерева в земле есть и змеиный рай. Там, видно, рождается все злое человеческое начало. Весь райский сад наполнен цветами и деревьями с молодильными яблоками.

Когда-то хранительницей ключей от Ирия была мудрая ворона. Но чем-то она богам не угодила и была наказана. Ключи у нее забрали и в рай больше не пускают. Поэтому ворона и не улетает никуда осенью. Так и живет всю зиму рядом с человеком.

А кто же новый хранитель ключей Ирия? По-разному говорят легенды. Где-то считается, что ласточка, где-то кукушка, потому что она первой улетает на юг. А где-то и жаворонок.

Продолжение цикла: «Кто придумал качели?»