Палитра нашей речи 

Нет более сложного и скользкого понятия в филологии, чем нормы речи!

Все было бы прекрасно и удобно для обучения детей в школе. Чтобы не думалось им, правильно или неправильно! Загляни в учебник — вызубри правило! Все учтено, все случаи употребления того или иного суффикса или приставки рассмотрены и зафиксированы. Правда, всегда куча исключений, но они у нас всегда правило только подтверждают!

А вот речь, как бы мы ни старались, из этих школьных правил стремится вырваться.

Представьте себе куст, скажем, малины. Посадили мы его и ждем, что он, согласно где-то изложенным правилам вырастет до 2 метров в высоту и 2 метров в диаметре. Почему? А нам так удобно. У нас на даче такой для этого участок выделен. Посадили, растет. И вширь, и в высоту. Захочет, вырастет и до трех метров, захочет, и непроходимые заросли у нас на участке организует. Потому что он живой и по своим законам живет. Вот и приходится садоводу подрубать, подстригать, выкорчевывать лишнее. Это для садовника лишнее, а для самого куста совсем даже нет.

Язык — это такое же живое явление, как и все живое в этом мире. Он зарождается, растет, развивается по своим законам, далеко не до конца нам понятным.

Отдельные слова, как клетки организма, могут отмирать, другие разрастаться, видоизменяться. И ничего с этим мы поделать не можем.

То, что сейчас воспринимается нами как безграмотность речи, может через десяток лет войти в норму. И не потому, что культурный уровень как-то снизился. Просто потому, что появилась на живом стволе нашей речи новая веточка.

Помните, в «Войне и мире» странный диалог маленькой Наташи Ростовой за столом на званом вечере.

В чем дело? Спрашивает Наташа про пирожное, ей отвечают про мороженое — и все довольны!

Да просто за 150 лет изменилось значение слова «пирожное». Сейчас для нас это кондитерское издение, тогда это был синоним слова «десерт». Наташа спрашивает, что будет на десерт, и получает ответ — мороженое.

Учась в школе в старших классах, я несколько лет занималась английским языком с замечательной женщиной Юлией Александровной Синдеевой. Она была истинной петербурженкой начала ХХ столетия. Ее уроки очень тогда помогли мне, начала читать английскую литературу в оригинале.

Когда мы с Юлией Александровной читали по-английски Марка Твена «Принц и нищий», я была удивлена тем, как произносила моя учительница слово «принц». С твердым Р — «прынц», именно так. Сначала мне показалось, что это она в шутку. Потом поняла, что нет, она действительно так говорит.

Потом я столкнулась с занятной деталью у Тургенева. Его Базаров именно так произносит слово «прЫнцип».

А разгадка пришла только в университете. Оказывается, это старопетербургская норма произношения в отличие от московской, где были и прИнц, и прИнцип.

А еще Юлию Александровну совершенно коробило наше обычное слово «нормально». Нормально — такого слова нет и быть не может. «Нормально» должно соответствовать какой-то норме, о которой нет речи. С точки зрения речи  начала ХХ века — это безграмотность!

А вот еще интересный пример нашла в воспоминаниях Корнея Чуковского о великом русском юристе Анатолии Федоровиче Кони. Он не переносил речевых новшеств. Для него речевые нормы середины XIX казались незыблемыми.

Так например, он не признавал слово «обязательно». Для Чуковского, как и для нас сейчас, «обязательно» значит «непременно», «во что бы то ни стало». Для А.Ф.Кони это слово обозначало «любезно», «внимательно», «доброжелательно». Мы сейчас встречаем в классическое литературе этот устаревший оборот — он такой обязательный человек.

Представьте, как звучало для А.Ф.Кони: я обязательно опоздаю, стакан обязательно разобьется и т. п.!

Так что давайте не будем торопиться обвинять в безграмотности своих детей и внуков. Может быть, просто на наших глазах меняются те или иные речевые нормы.

Продолжение цикла: Размышления о гласных звуках