Слепые и прозревшие. ч.3. Втроем. гл.1
Рождение на свет подобно смерти.
Жил человек жил себе в своем замечательном уютном мире, где кормит, нежит и баюкает своим колокольным звоном мамино сердце. Право же, это очень даже настоящий мир: есть в нем и радости, и печали, есть удивительные открытия и грандиозные катастрофы, есть враги и друзья. Уши этот мир слышат, глаза этот мир видят, пальцы этот мир осязают.
И проживает человек в этом мире целую огромную девятимесячную жизнь.
Но вот наступает страшный миг, когда все вокруг рушится, душит, давит, сминает и, наконец, выталкивает маленького беззащитного человека из этого мира. И нет его больше там. Пусто!
Чем не смерть?
А как же это больно – привыкать к новой жизни, где все так враждебно! Колет нежную кожу холод, режет только что развернувшиеся легкие жгучий воздух, ослепляет пронзительно яркий свет.
А сколько наваливается тяжелейшей работы. Дышать – вдох-выдох, вдох-выдох – и так без конца! Каторга!
Тяжесть давит сверху – головы не повернуть.
А кушать-то, кушать? Приходится сосать до изнеможения, а потом долго и болезненно переваривать!
И главное, нет рядом маминого сердца, которое так защищало в том мире. Приходится звать это сердце, звать, звать…, пока не возьмет мама на руки. Вот тогда, наконец, в мире наступает порядок.
Проходит еще одна бесконечная многочасовая, многодневная жизнь, прежде чем человек станет в этом мире своим, найдет для себя надежные вехи.
Мамино тепло, сладость молока во рту, приятное чувство наполненности, бодрости и силы. Веселый звон погремушек и их яркие краски. Улыбки на лицах – самое приятное зрелище.
А потом усталость, знакомая картинка на стене, упругая пустышка во рту и сон – Тьма.
С каждым днем послушнее становится тело. И вслед за ним послушным делается мир. Качнешь погремушку – зазвенит: слушай и веселись, мой господин.
Перевернешься на живот, а потом и сядешь – и мир послушно расстилается внизу перед тобой. Смотри, любуйся, мой повелитель.
Устал любоваться – крикни погромче, и прибежит мама. Теперь открой рот пошире – и в нем окажется ложка с кашей. Так-то вот! И всегда извольте слушаться!
Но тем обиднее, когда мир выходит из повиновения.
Не вовремя приходит тьма. Человеку совсем не до сна, зудят распухшие десны, их бы почесать обо что-нибудь. Но вещи – и жесткие, и мягкие, и упругие – появляются с приходом света, а света нет. Тьма. И человек громко зовет на помощь маму с ее колокольным сердцем. Папа тоже ничего, тоже годится – в его руках, как в прогулочной коляске, удобно и просторно. Ну, где вы все? Должен же кто-то прийти и призвать к порядку эти распухшие десны и эту никому не нужную тьму?
Чем старше человек, тем сильнее в нем жажда власти и тем мучительнее разочарование. Самое ужасное, что тут бессильны папа с мамой и опереться не на кого.
Плачет-плачет человек, просит-просит помощи, а мама ощупывает ползунки или кормить начинает. Приходится отбиваться всеми силами. А дело совсем не в том. Просто мир плохо устроен и его надо срочно менять.
У резинового ушастого зверя мерзкий голос. Его кусишь – он пищит. Два десятка раз куснешь – и в ушах противно станет. А у погремушки неприятная расцветка – глаза бы не смотрели. Да еще этот непрекращающийся свист и голубые блики от большого застекленного ящика. В нем разные чужие лица и чужие голоса. И зачем этот ящик поселился у нас?
А еще течет что-то из носа, неприятно свербит и мешает дышать! А еще голова какая-то тяжелая.
На редкость неудачно устроенный мир. Никто этого не понимает и понять не хочет. Убери, мама, этот мир подальше, а мне дай тьму, тишину и твое, мама, сердце. Так будет лучше.
Читайте роман Ольги Грибановой «Слепые и прозревшие».