Нелегкий труд берут на свои плечи те, кто предлагают нам взглянуть на себя со стороны. Ох, как не хочется, бывает, увидеть себя в таком зеркале. И редко заслуживают благодарности те писатели, поэты, художники, кто с честью несут этот крест.
Михаилу Зощенко пришлось сполна хлебнуть этой участи отверженного. Сколько ругали, клеймили во всех смертных грехах, в конце концов выбросили из Союза писателей. А вот народ, тот самый, кто увидел себя в этом зеркале, принял Зощенко как родного. Его рассказы читались, перечитывались, переписывались, пересказывались друг другу.
Мой дед, Георгий Павлович, был далеко не книголюбом. Вряд ли он вообще что-либо читал после окончания ремесленного училища. Всю жизнь занимался каким-нибудь ручным трудом: плотничал, столярничал, токарем работал, печи складывал.
Когда я была маленькая, он рассказывал мне очень смешные байки из своей жизни. И только в старших классах, прочитав сборник рассказов Зощенко, я поняла, что дед просто пересказывал мне эти истории, как будто с ним самим случившиеся. Вот так воздается писателю по заслугам.
Корней Чуковский вспоминает забавный случай, свидетелем и участником которого ему случилось быть.
Это было в конце 30-х годов, в самый разгар травли и шельмования Михаила Зощенко.
Шли они, Чуковский и Зощенко, по Ленинграду,по Литейному проспекту, к Невскому. Вдруг нагнал их некий добросовестный гражданин, видимо, узнавший Зощенко по портрету. И прямо на улице начал гневно клеймить, обиженный за всех советских людей! И ситуаций таких нигде никогда не бывает. И быт у советских людей ничуть не такой. И где писатель видел в советской стране такие дикие нравы? Зощенко терпеливо слушал.
И вдруг прямо к их ногам откуда-то с небес упала… курица. Ощипанная куриная тушка без головы. Конечно, компания подняла глаза к небу. Из окна на четвертом этаже высунулся растрепанный мужичок и отчаянно закричал: «Моя кура! Не брать мою куру!» И исчез. Значит, вниз побежал.
Два писателя и один читатель встали на страже курицы. Время было несытое. Вокруг собирались любопытные. И вообще, курицы не дороге не валяются.
Через минуту из подворотни быстрым шагом вышел товарищ, подошел, поднял курицу и с ней вскочил на подножку проезжавшего трамвая.
Даже обидно стало сторожившим — хоть бы кивнул. Старались же, сторожили.
И тогда из подворотни наконец выскочил… хозяин курицы. Он поднял крик. Он обвинил стороживших его добро в пособничестве вору. И что самое интересное, толпа эту идею с удовольствием подхватила и начала засучивать рукава.
Пришлось писателям и гневному критику уходить очень быстрым шагом.
И остановившись на достаточном расстоянии, на Невском, Зощенко печально улыбнулся: — Ну вот, сами видите…
Продолжение цикла: Вечерний звон Ивана Козлова