Материализм как крайне экзотическое направление вдруг мощным взрывом заявил о себе в России середины 19 века, тут же смешавшись с нигилизмом. Для общества в целом разница была незначительна. Тут же было забыто, что истоки материализма мы находим во всех древних науках о мироздании, что современный материализм зародился в Европе еще в 17 веке, а во Франции эпохи Просвещения буквально расцвел пышным цветом. Нет! Для русского общества середины 19 века все нигилисты были материалистами, а следовательно, и все материалисты нигилистами.
Десятилетия два смертельно боялись всех этих чудовищ, режущих лягушек и развращающих невинных девушек, — но к концу века как-то и привыкли. Оказалось, что не настолько и страшны они, эти люди, предпочитающие не проигрывать в карты состояния, а смотреть в микроскоп. Выяснилось даже, что нравственность-то их, пожалуй, и повыше будет. И даже не все материалисты и зоологи — нигилисты.
Зоолог фон Корен в повести А.П.Чехова «Дуэль», приехавший на Черное море, чтобы работать — изучать эмбриологию медуз, появляется в третьей главе повести и сразу заявляет о себе, как о полной противоположности манерному и вечно ноющему Лаевскому. Он сдержан, умен, нравственно чист и безукоризненно логичен.
Вспомним, как добродушный доктор Самойленко, сам того не чая, обнажает сущность Лаевского в простом вопросе, что ж это за зверек такой, все поедающий, все разрушающий вокруг себя понапрасну — зачем он такой природе нужен.
Что же отвечает на это фон Корен?
Здесь, мы, пожалуй, впервые в тексте повести встречаемся с тем, что логика фон Корена не всегда безупречна. Он, оказывается, подобно всем людям, может противоречить себе. Объявляя во всеуслышание о бесполезности таких людей, как Лаевский и его гражданская супруга, он предлагает если уж не уничтожить их, так изолировать от общества, чтобы не разлагали остальных. Но выходит, если следовать социал-дарвинистической логике самого зоолога, то и Лаевский занимает достойное место в жизни и нужен для развития общества.
Где же тут принципиальность? Где же тут хваленая последовательность? В жизни, оказывается, фон Корен не может мириться со злом, хотя бы оно и было необходимо для развития общества. А образ-то Чехов нам нарисовал далеко не такой однозначный, как кажется!
Летом 1991 года, отдыхая в Богимове под Калугой, Чехов знакомится с зоологом В.А. Вагнером. В письмах он пишет о В.А. Вагнере с ласковым юмором: «Паучок с утра до вечера возится со своими пауками. Пять паучьих лапок описал, остались теперь . только три». (Письма А.П. Чехова, т.4, стр.246); «Паучок работает. Я видел его работу: длинно и интересно. Он превосходный зоолог и большой философ». (Письма А.П. Чехова, т.4, стр.247).
По-видимому, В.А. Вагнер был личностью очень интересной и обаятельной, и привлекал к себе внимание Чехова не только своими теориями «права сильного». Да и эти теории, возможно, и вызывая в Чехове сопротивление, были восприняты им с достаточным интересом и уважением.
Вот такое письмо пишет он в 1992 году своему другу, издателю А. Суворину.
Вчитываясь в текст повести, мы замечаем следующую вещь. Почти все, что говорится фон Кореном, справедливо. Все, что говорит он о Лаевском, верно, все подтверждается, просто зоолог говорит ставит диагноз резко и определенно. Справедливо его возмущение тем, с каким апломбом критикуют «макаки» то, что относится к области науки и искусства. Сам Чехов пишет в записной книжке: «При нашей несерьезности, при неумении и непривычке большинства вглядываться и вдумываться в явления жизни, нигде, как у нас, так часто не говорят: «какая пошлость!», нигде не относятся так слегка, часто насмешливо к чужим заслугам, к серьезным вопросам. И с другой стороны, нигде так не давит авторитет, как у нас, русских, приниженных вековым рабством, боящихся свободы. (А.П. Чехов. Полное собрание сочинений, т.12, стр.250-251)
Точно так же справедлив и протест фон Корена против «любви ради любви», проповедуемой совестливым Данилой Н. Лескова. И Чехов, по-видимому, не мог не симпатизировать этому протесту, во-первых, как врач, то есть человек, профессией которого является «разумная, осмысленная и полезная» любовь к человек. Во-вторых, как писатель, для которого «святая святых — это человеческое тело, здоровье, ум, талант, вдохновение, любовь…» (А.П. Чехов. Письма. т.III, стр.11)
Здесь мы вплотную подошли к вопросу, которого не касались исследователи советских времен при изучении «Дуэли». Это вопрос об отношении фон Корена к религии.
На первый взгляд, трудно предположить, что этот человек, кажущийся таким трезвым и рассудочным, способен верить. Но научный подход к жизни не мешал оставаться верующими множеству ученых самых материалистических направлений. Да и сам зоолог, социал-дарвинист В.А. Вагнер, судя по письму Чехова к А.С. Суворину оказывается не таким уж строгим материалистом: «Вас пугают материалистические идеи Вагнера? Тоже нашли материалиста! Это баба, кисель, и уж если говорить о его направлении, то скорее всего он ярый спиритуалист и толстовец даже. Я в миллион раз больше материалист, чем он!» (А.П. Чехов. Письма. т.V, стр.170)
Следуя тексту повести, мы находим очень оригинальное, но несомненно доброжелательное отношение фон Корена к вопросам религии. В споре о совестливом Даниле из рассказа Лескова, ухаживающего за умирающим прокаженным, он утверждает:
Фон Корен оказывается и достаточно тонким человеком, уважающим чужое чувство. Об этом говорит такая деталь. После истерики Лаевского на празднике у Битюговых фон Корен вошел в гостиную и весело сказал: «У него родимчик! — … но, увидев Надежду Федоровну, смутился и вышел».
Вспомним реакцию фон Корена на известие об измене Надежды Федоровны, на это поднявшееся в нем отвращение не к изменнице, а к Лаевскому. Трудно было бы предположить такую реакцию у человека примитивного.
А как удивительна и неожиданна сцена прощания фон Корена с супругами Лаевскими в конце повести!
Почему грустно фон Корену? О чем эта грусть? О том, что преображение личности на деле-то выглядит далеко не празднично? В какую-то иную, более эффектную сторону должно бы совершиться это преображение?
Вам не кажется, что Антон Павлович Чехов гораздо более трезвый реалист, чем его рассудочный и насквозь логичный герой? Где-то в глубине фон Корена прячется несостоявшися романтик…
Но несмотря на все это долгие десятилетия из статьи в статью переходила у исследователей мысль о том, что фон Корен — человек примитивный, холодный и бессердечный. Почему?
Причина, по-видимому, в том, что Чехов изображает фон Корена только внешне. Изображает его поступки, слова, но что стоит за этими словами, приходится догадываться. Не дает Чехов своему герою высказаться в своих мыслях от первого лица — скрыты от нас эти мысли. При этом всем остальным героям такая возможность дана. Мысли их транслируются нам. И не только мысли главных героев, но и тех, кто на втором плане: Самойленко, Марья Константиновна Битюгова, пытающаяся исправить поведение Надежды Федоровны, смешной дьякон Победов. Даже юноша Ачмианов, с которым кокетничает Надежда Федоровна — так, от скуки, — и тот информирует нас о том, что происходит в его душе.
А мысли фон Корена звучат для нас только один раз, в сцене дуэли. И как звучат!
Обратили внимание? Только одному фон Корену Чехов не позволил стать для читателя более понятным. Почему?
Отношение Чехова к Лаевскому безусловно отрицательное, но ему он дарит «возрождение». Отношение Чехова к фон Корену во многом положительное, но он совершает ошибку, которая чуть не стала роковой. В чем же эта ошибка?
Продолжение следует.