Проза Людмилы Лазебной отличается глубоко точным восприятием исторического процесса как реальности. В своих романах, повестях и рассказах она обращается как к событиям многовековой давности, так и к недавним реалиям — тому, что еще живо в памяти старших поколений. И за всеми этими давними и недавними событиями яснее становится смысл происходящего перед нашими глазами — прошлое и настоящее создают общую картину мира. Читать далее Рецензия на рассказ Людмилы Лазебной “Имя твое — Человек!” →

Рецензия на рассказ А.К. «Собака Павлов»

Рассказ «Собака Павлов», по-видимому, можно смело отнести к мейнстриму со всеми его характерными особенностями: внежанровостью, мистичностью, вплетенной в реальность, акцентом на психологичности и духовности, четко выраженной идеей и яркими аллюзиями. Читать далее Павлов и его Шарик →

Рецензия на повесть Н. Л.  “Две жизни” и сборник фантастических рассказов

Работы этого автора трудно оценивать как художественные произведения.

Автор взялся за достаточно сложный жанр научной фантастики, требующий значительной эрудиции и серьезной профессиональной подготовки. Между тем, литературный кругозор автора замыкается на том, что было доступно школьникам в советскую эпоху: тут и Жюль Верн, и Беляев, и Уэллс, и отчасти Кир Булычев с космическими приключениями Алисы Селезневой. Читать далее Две фантастические жизни →

Рассказ Галины Миневич “Родившийся в рубашке” производит очень неоднозначное впечатление. По-видимому, автор пересказывает реальную историю хорошо знакомого ей человека. И эта ситуация, когда автору хочется с одной стороны точно передать ему известные детали и с другой стороны выстроить события нетривиально, порождает сумбурность изложения и в конечном итоге несформированность сюжета. Читать далее Рассказ о родившемся в рубашке →

Рецензия на рассказ Сергея Конышева «Поп»

Рассказ написан прекрасно. Но авторской удачей его считать трудно. Он оставляет впечатление нерешенной задачи, которую сам себе поставил автор. И тут дело не в двух вариантах концовки — на выбор! Эти два варианта — лишь следствие изначальной непродуманности.

На мой взгляд во всей этой истории Антон Павлович Чехов, подаривший автору эпиграф, сыграл странную роль. Как, впрочем, Чехову всегда было свойственно.

С одной стороны получилось произведений несомненно чеховское по настроению. Восприимчивость автора, его художественное чутье — все это очень порадовало.

Но идти как “от Чехова”, так и “за Чеховым” — задача непосильная и, пожалуй, неблагодарная. Для этого надо быть изначально готовым к финалу без финала, к отсутствию решения, к бессилию человека перед непознаваемостью жизни. Причем в этом бессилии негатив отсутствует — в этом уникальность Чехова.

В данном случае, поставив интересную задачу проследить путь героя к смерти как к освобождению от навязанной ему жизни, автор начал искать решение. И нашел сразу два. Оба безукоризненно обоснованы логически.

Конечно, вызывает сомнение с медицинской точки зрения такой быстрый и благополучный выход героя из тяжелейшего состояния. Разве что промысел Божий! Но это была бы уже история совсем иная по жанру. А в рамках заданного жанра медики, наверняка, будут сильно возражать. 

Но зато этот финал прекрасно укладывается в задуманное “воскресение” героя. И это воскресение предопределено с первых страниц рассказа. Эта богонаправленность в первых же репликах героя с его постоянными обращениями к Богу.  Наша бытовая присловка “О, боже, о господи” в контексте рассказа все более привлекает внимание, сделано это искусно. И после упоминания матери о “святости” героя картина приобретает законченность.

Но при этом указание на то, что после ухода Марика герой стал регигиозным, — совершенно лишнее и не соответствует истине. Во всяком случае этот приход к религии в тексте ничем не подкреплен. Если бы ушел в христианство, не пришел бы к язычеству панк-рока. На мой взгляд, конкретно указывать на религиозность героя не стоит. Путь к Богу совершается героем на глазах читателя с Понедельника по Воскресение.

Прекрасно решены женские образы. И подчеркнутое отстутствие в обеих героинях женского начала очень важно в рассказе.

Марик. Здесь попытки героя дать ей какой-то вариант женского имени кажутся на первый взгляд лишними в рассказе. Такая мужская разговорная форма женского имени используется часто и незачем объяснять это детдомовским происхождением.

Но с другой стороны такое назойливое стремление героя “переименовать” Марика оправдано попыткой героя найти женское начало в женщинах. А в этом ему судьба отказала. И мать его повторяет при каждом удобном случае: “Я твой отец”.

Складывается впечатление, что при всей взаимной ненависти матери и Марика они похожи, как отражения в кривом зеркале. Это авторский замысел или случайно вышло? В любом случае очень удачно.

Но несмотря на эту старательную подготовленность “воскресения” героя, выглядит оно необоснованным. Оно скомкано. Автор будто выстреливает своим героем в иную реальность, где он становится праведным преподавателем музыки.

Вся логика изображения личности героя основана на пассивном движении по течению, хотя судьба или Бог, пытается его остановить, подбрасывая шансы к спасению: разрушение группы, уход Марика.

Но вмешивается в судьбу курящая мама, и появляется дуэт с чудовищным названием “Сыномать”. Начинается дорога к гибели. На этом пути по всей логике повествования герой не может не погибнуть, потому что идет к воскресению. А воскресение без смерти невозможно. 

Прекрасно подан процесс разрушения организма. Сама плоть героя протестует против курения, отторгает его, но герой обреченно плывет по течению к гибели, продолжая курить.

Интересна игра именами героя: Люк из “Звездных войн” — это еще и евангельский Лука, а Поп — это имя культового рокера.

 Оставило недоумение упоминание о войне. На мой взгляд, не стоит. Война — слишком актуальная и болезненно тревожная тема, которая сразу оттягивает внимание читателя и выстраивает целую систему лишних в рассказе образов.

Еще замечание по поводу инструмента, на котором играл Люк. Это ксилофон или металлофон? В рассказе это будто бы одно и тоже — разные названия для обозначение одного и того же инструмента. Но это инструменты разные. Металлофон, который предлагается детям в качестве музыкальной игрушки — это металлические пластины. Ксилофон — это деревянные брусочки. Инструмент тонкий, дорогой и весьма не дешевый! В футляре-коробочке он точно не поместился бы.  

Разберитесь с инструментом.

(Рецензия на рассказ Г. М. «Родившийся в рубашке»)

Рассказ  “Родившийся в рубашке” производит очень неоднозначное впечатление. По-видимому, автор пересказывает реальную историю хорошо знакомого ей человека. И эта ситуация, когда автору хочется с одной стороны точно передать ему известные детали и с другой стороны выстроить события нетривиально, порождает сумбурность изложения и в конечном итоге несформированность сюжета. Читать далее Когда роман не умещается в рассказе… →

Рецензия на стихи Э. Половинко

Перед нами стихотворения человека много и нестандартно думающего. В присланной подборке стихотворения разнообразные по тематике: лирические, философские, духовные, трагические. В каждом из них своя цепляющая изюминка. Читать далее Когда идеям не хватает техники →