Слепые и прозревшие. ч.3. Втроем. гл.15
«Беги!.. Беги же ты скорее!.. Ох, в боку закололо… давно так быстро не двигался… разжирел, как боров. Успеть!.. Успеть!..»
Четырнадцать лет назад он бегал так всю ночь, словно от этого зависела Галина жизнь. Разве он мог ее этим спасти? А сейчас может, да вот скорость уже не та… Позор! Всего-то сорок четыре года!..
В какого скота превратился! Вот чего, спрашивается, ждал? Мальчик погибал на глазах, а он делал вид, что спит, или ест, или работает. Я, мол, занят – разбирайтесь сами…
Тогда, в момент Сашиного рождения, он проснулся сам среди ночи, чтобы услышать беду. А сейчас полгода видел Сашины глаза и стремительно седеющие Галины волосы – и ничего не видел. Ослеп!.. Или спал!.. А проснулся только в тот миг, когда о беде сказал ему совершенно чужой человек, эта противная девица Ленка.
Она поймала его на выходе из метро.
– Николай Николаевич…
– Вы меня? – он не узнал ее с безобразной стрижкой, обрубающей ее и без того довольно грубое лицо.
– Я Сашина знакомая, Лена. Вы меня видели, мы репетировали вместе.
– А, да-да. В чем дело?
– Мне нужно вам кое-что сказать… О Саше…
И чего так долго рассусоливала? Сказала бы «бегите» — и адрес.
А она стояла с ним у киоска со жвачками и, отчаянно глядя в глаза, растолковывала:
– Понимаете, я просто не знала, как вас одного поймать. Я не хотела при Галине Анатольевне, у нее сердце…
– Ну-ну-ну, ближе к делу.
– Вы ведь Кирилла знаете? Он у нас солист. И у вас он бывал тоже…
– Ну, дальше.
– Он у нас… вы понимаете… курит… Ну, травку… Понимаете?
– Какую-такую… А-а. Ну?
–- Ой, Николай Николаевич, вы только не пугайтесь… И не сердитесь на Кирилла. Он не сам. Его Саша очень попросил. Конечно, все равно не нужно было, я уж ругала-ругала его… Но Саша хотел только один разок… ему для работы… он сочиняет…
– Что-о?!
– Ну, пожалуйста, ну прошу вас, не надо Кирилла… Он ни за что бы… Саша очень просил…
– Да говорите же, не тяните!..
- Саша теперь опять пошел, где они там… тусуются… Я сама сегодня видела. Я боюсь, как бы… беды…
– Куда пошел? Адрес!
Лена плача назвала линию Васильевского острова. Дом она помнила только по магазину напротив. Подъезд во дворе возле мусорного бачка. Квартиру не помнит, но на третьем этаже.
Он рванулся было, но она вдруг вцепилась в его рукав.
– Николай Николаевич, они там сейчас… знаете… С ними надо осторожно… Охранник у них…
Он, не дослушав, вырвался и бросился вперед по Среднему проспекту. Ленка бежала следом и бормотала ему в спину: «Я покажу где… я покажу где…»
Да беги же ты!.. Беги!.. Спасти, вырвать его оттуда. Лешу не спас, а Сашу спасти. Леша, родной, вступись, помоги!.. Хватит ли сил перебить их всех, если понадобится?.. А за милицией долго… Время!..
Магазин. Дом напротив. Мусорный бак. Третий этаж. Он остановился, задыхаясь. Ленка, дыша, как паровоз, молча ткнула рукой в дверь. Он кивнул и махнул ей – вниз, иди вниз.
Прислушался. Лениво переговаривались мужские голоса, слов было не разобрать. Несколько женских голосов пьяно хохотали, повизгивали и, кажется, пели.
Позвонил. За дверью затихло. Потом несколько торопливых движений за дверью – и опять тишина.
Он позвонил еще раз. После минутной заминки дверь открыл огромный серый парень без глаз. Лицо его так удивило, что все слова куда-то потерялись. Глаза-то у парня вроде и были, а вроде и нет. Брови, веки, ресницы, а между веками какая-то пустая серая полоса без признаков взгляда.
– Н-н-ну? – протянул серый парень.
– Мне нужен Александр Морозов.
– И что?
Из глубины коридора грозно рявкнули:
– Чего там еще?
– Морозика желают, — хмыкнул парень, не поворачивая головы, только рот на сторону скривил.
– А по рогам не желают? – сурово вопрошал невидимый бас.
В глубине коридора за спиной парня было темно. Но вдруг вдали открылась боковая дверь, впустила немного пыльного света, и в коридор, медленно покачиваясь, вступила нагая женская фигурка, придерживая на плече одеяло. Она уже остановилось, а одеяло все еще вползало за ней, пока не улеглось у ее ног, обнимая одним концом сухие костлявые плечи. Фигура постояла несколько секунд, покачиваясь, потом, держась за стенку, медленно просочилась обратно в комнату. А следом медленно вползло одеяло.
По спине прошел озноб. И злясь на свой ужас, отец крикнул так, что загремело на всех этажах:
– Мерзавцы! Где мой сын? Вот сейчас ОМОН с вами разберется!
В глубине квартиры закопошились. Невидимый бас грохнул:
– Ментов привел! Уходим!
С ревом и грохотом вывалилась из коридора на лестницу толпа парней, волоча за собой едва шевелящихся девиц.
Он даже не успел разглядеть, был ли среди них Саша. Дверь осталась открытой, квартира опустела, только в коридоре распласталось на полу обессилевшее одеяло.
Он, придя в себя, бросился за ними следом, настиг только на первом этаже. Схватил за шиворот отставшего безглазого сторожа и сильно тряхнул, но тот отработанным движением выскользнул из его рук и обернулся. Из-под серых век глянули-таки жесткие, как гвозди, зрачки. Кисти его рук, явившиеся откуда-то, блеснули металлическими шипами.
И Саша, обернувшись в дверях, увидел, как растеклось лицо отца кровавой кашей и медленно повалился он с подкосившихся ног головой на ступени. Бессильно разжались и сползли руки его, зажимавшие глазные впадины.
Увидел Саша все это и закричал страшно, как зверь, вцепившись пальцами себе в рот.
Читайте роман Ольги Грибановой «Слепые и прозревшие».