Палитра нашей речи

Сегодня займемся мы оживлением неживого. Это любимое занятие нашего правого полушария. Почему?

А это опять-таки его прозрение из глубин мироздания, откуда правое полушарие черпает информацию.
Ограничивать деятельность правого полушария исключительно эмоциями бессмысленно, иначе придется постоянно спрашивать себя от имени умного левого полушария: зачем это? Какой смысл?

Наши предки это хорошо чувствовали, молясь камням и любым красивым предметам. Они понимали родство всего материального мира. Для нас, нынешних, этот мир разбился на кусочки, классифицировался на живое, неживое, слегка живое, некоторым образом одушевленное и прочее.

А утратив эту связь,  человек тут же почувствовал необходимость ее восстановить. Иначе мир вокруг непознаваем. Что-то есть в нем такое, что ускользает от понимания, не укладывается в классификации, термины и определения. И только умудрившись прочувствовать какое-то явление эмоционально, пропустить его сквозь себя, мы приходим к его пониманию.

А как прочувствовать неживой предмет? Он неживой, он не откликается на наш зов. Во всяком случае перестал откликаться для нас, теперешних. Значит, его надо оживить. Вернуть ему одухотворенность.

Вот так и сложились в нашей речи совершенно уникальные инструменты: аллегория и олицетворение.

В чем разница? И то и другое оживляет. По форме то же самое. Разница только в цели.

Аллегория нужна, чтобы выразить в привычных образах отвлеченные понятия, выразить то, что словами не объяснишь. Это способ познания мира.

На аллегории построена вся античная мифология, воплотившая такие отвлеченные понятия, как любовь, власть, смерть, победа, мудрость.

Вернулись к ней в средние века, когда после нескольких веков перестройки сознания пришлось вернуться к познанию мира. Как познать то, что невозможно описать, то, что невозможно увидеть.

Аллегория — это всегда попытка нарисовать то, что нельзя представить воочию.

И заметьте еще такую интересную деталь. Аллегория может быть совершенно необъяснима без комментария. Подпись к аллегорической картине — это не просто подпись, это часть самой картины. Без подписи аллегорическая картина может потерять смысл.

В литературе аллегория прижилась в форме басни.

Давайте вспомним характерный признак всякой басни. Правильно, мораль! Она в басне играет ту же роль, что и подпись к аллегорической картинке, без нее смысл басни может быть непонятен.

А олицетворение появляется в том случае, когда человеку требуется объяснить собственные мысли и чувства, приписав их неким неодушевленным предметам или явлениям.  Олицетворение — способ самопознания. Это литературный прием, свойственный лирике и лишь потом ушедший в другие литературные жанры.

Все мы прекрасно знаем русскую народную песню о дубе и рябине на стихи забытого русского поэта Ивана Сурикова. Вот классический пример олицетворения:

Тонкими ветвями я б к нему прижалась

И с его листвою день и ночь шепталась.

Как объяснить миру и самой себе, что твоя мечта о любви несбыточна, безнадежна. Вот он, поразительный образ: два одиноких дерева, разделенные дорогой, — и каждое корнями в свою собственную землю уходит. А значит, невозможен шаг, решающий судьбу.

Олицетворение оказалось сильнейшим приемом, заставляющим привлечь внимание к некоей детали, очень важной для автора. Оживляя неживой персонаж, мы предлагаем читателю воспринимать его как человека, эмоционально, а значит, и понять его как разумное существо.

Да, между этими двумя средствами выразительности очень много общего. Часто грань, их разделяющая, очень тонка.

Скажем, может ли образ двух деревьев, разделенных дорогой, быть аллегорией, образом двух судеб, которые никогда не пересекутся в этой жизни? Конечно, может. Если цель автора — размышление о человеческих судьбах.

Но стихи эти стали песней не потому, что людям интересно размышлять о судьбах. Каждый пропускает эту песню через себя и находит в душе собственный уникальный отголосок. Уже не об отвлеченных понятиях люди поют, а о собственной судьбе.

И видят женщины в рябине самих себя. И понимают: что поделаешь, так мир устроен — несбыточно счастье!

В том и разница: аллегорию порождает разум. Она логична, красива и холодна.

Олицетворение живо, тепло и сразу отзывается в любой душе, как родное.

Но так бывает тонка эта грань.

Помните, в романе Льва Толстого «Война и мир» Андрей Болконский увидел себя в старом мертвом дубе? А дуб вдруг покрылся листвой и указал Болконскому, что его жизнь не закончилась, что все еще впереди.

Это аллегория или олицетворение?

А ведь этот дуб мы видим не только глазами князя Андрея. Рядом с ним автор Лев Толстой. Андрей Болконский видит в дубе вернувшегося к жизни себя — и это олицетворение.

А Лев Толстой видит, что всему в мире, что живо, свойственно обновление — ничто не умирает, не уходит бесследно.

И это аллегория.

 

Продолжение цикла:  Перифраз и эвфемизм