Жила в начале 19 века в Костромской губернии под Солигаличем скромная помещица Алалыкина. Был среди ее крепостных умный мужик Кузьма. Вероятно, отец его носил прозвище Брус. Может быть, плотничал хорошо? Мало что известно о юности Кузьмы, сына крепостного Бруса, но совершенно очевидно, что было он грамотным и довольно обеспеченным. Видно, умная и человеколюбивая была помещица Федосья Алалыкина, ценила в своих людях образованность и уважала в них людей.
Иначе трудно объяснить, почему она отпустила своего крепостного Кузьму на волю за выкуп за десять лет до отмены крепостного права. Да и Кузьма молодец! Сумел своим трудом скопить денег на выкуп.
Где получал Кузьма первый свой документ – удостоверение личности, трудно предположить. Возможно, уже в Москве, куда прибыл, чтобы начать новую вольную жизнь. Потому что чиновник, заполнявший документ, не разобравшись в особенностях народного говора с мягким «р», вывел фамилию по отцу, как услышал «Брюсов». И превратился костромской мужик вроде как в потомка великого петровского сподвижника Якова Брюса.
В Москве Кузьма Брюсов женился, успешно открыл свое торговое дело да так бойко, что к концу жизни приобрел собственный дом на Цветном бульваре, дал сыну отличное образование и оставил значительное наследство.
Его сын Яков был человеком литературно одаренным, его рассказы и очерки в модном тогда народническом направлении публиковались в журналах. Но не впрок ему пошло отцовское наследство — проиграл на тотализаторе.
Но на хорошее образование для сына Валерия остатков отцовского наследства хватило.
Валерий рос очень способным мальчиком, любознательным, с великолепной памятью. К его услугам была большая отцовская библиотека, в которой ему разрешалось читать все… кроме сказок. Отец и мать, смолоду увлеченные атеистическими идеями, считали, что любые верования, от языческих до христианских, для человека нового времени очень вредны. Ничто на веру нельзя принимать, все подвергать анализу – то есть, резать всех лягушек, встречающихся на пути.
Поэтому маленького Валерия в семье заботливо оберегали от любых религий, зато материалистические идеи и естественнонаучные знания он усвоил еще до поступления в гимназию. А заодно и начитался вдоволь взрослых романов: от блестящей русской классики до бульварной порнографии.
И это его подвело! Из частной классической гимназии Ф.Креймана его исключили за духовное растление своих одноклассников: осмеливался спорить с батюшкой на уроках закона Божия. И спорил, по-видимому, весьма удачно и самоотверженно, так что плохие отметки не помогали.
В другой частной гимназии, Л.Поливанова, воинствующий атеист, наученный горьким опытом, вел себя уже не так вызывающе.
Директор гимназии очень поддержал талантливого гимназиста, который уже начинал писать первые свои стихи, и к окончанию гимназии Брюсов стал не только звездой гуманитарных наук среди своих сверстников, но и многообещающим математиком.
Это уважение к точным наукам осталось у Брюсова на всю жизнь и во многом создало из него блестящего литературного критика.
К семнадцати годам Брюсов немного охладел к прежним своим поэтическим кумирам: Некрасову и Надсону. В юности всегда хочется преодолеть то, что было вложено родителями.
Он заболел странной, терпкой и жгучей поэзией французского символизма: Бодлера, Верлена, Малларме, — и ощутил себя Колумбом! Полились из-под пера его совершенно новые стихи.
В 1993 году, он, только что ставший студентом историко-филологического отделения Московского университета, но уже опубликовавший несколько статей о французской поэзии, пишет драму «Декаденты» из жизни своего нового кумира Верлена. И совсем осмелев, пишет письмо французскому поэту, в котором берет на себя великую миссию распространения в России новой символической поэзии.
К своей великой миссии Брюсов отнесся со всей ответственностью. За два следующих года он выпустил три поэтических сборника под названием «Русские символисты». Их было пока только трое: сам Брюсов и его однокурсники, А.Миропольский и А.Добролюбов. Но чтобы создать видимость массовости нового направления в поэзии, Валерий Брюсов публиковал в сборниках собственные стихи под различными псевдонимами.
Немало насмешил он публику своим знаменитым однострочным стихотворением «О закрой свои бледные ноги».
Но как мы хорошо знаем в нашем XXI веке, черный пиар – это тоже пиар. Даже эта почти скандальная известность сделала свое дело. О новом направлении заговорили. Сперва возмущенно, потом с интересом, а потом и с восторгом.
В 1895 году Брюсов выпустил и собственный поэтический сборник «Chefs d’oeuvre». И в этом опять был и умело рассчитанный эпатаж, и свойственная поэту самоуверенность. Он смело пошел в бой за право считать свои стихи шедеврами.
Постепенно нашел он единомышленников. Одним из первых был Константин Бальмонт, дружба с которым продолжалась много лет.
А физико-математическом факультете в это время учился сын богатого купца и предпринимателя Сергей Поляков, будущий издатель и меценат. Брюсов увлек его идеей пропаганды символизма, и в году открылось издательство «Скорпион», главным редактором которого стал, конечно, наш миссионер символизма.
В этом издательстве вышло несколько новых сборников поэта, где он отважно пробует себя во всех известных ему стилях, экспериментирует с ритмом, строфикой, изобретает новые формы. Если это и сделало его холодным вивисектором в собственном творчестве, но развило в нем самом поразительное чувство стиля и языка.
Журнал «Весы», который открылся в издательстве «Скорпион» под руководством Валерия Брюсова, тут же стал иконой нового стиля. Присылаемый со всей России материал отбирал в журнал грозный редактор безжалостно. В критических статьях журнала громил незадачливых эпигонов нового искусства беспощадно. Редко кому удавалось заслужить его похвалу. Но многим талантливым новичкам такая жесткая школа пошла на пользу. Из-под его критических редакторских розог вышло целое поколение поэтов, которые оставили своего учителя далеко позади.
Чувствуя, что молодое поколение новых символистов, акмеистов и футуристов вытесняет его с Олимпа, Брюсов попробовал себя и в прозе, и в драме, создав несколько произведений на исторические темы.
Но было понятно, что великий вождь сходит с Олимпа. Он уже не творец, он предприниматель: успешный, опытный, жесткий.
Таким и встретил он 1917 год. И как истинный предприниматель тут же захватил место в соответствующей нише. Он возглавляет Московское отделение книжной палаты, активно работает в Наркомпросе, заведуя то одним, то другим отделом. Он возглавляет Всероссийский союз поэтов. Конечно, становится членом партии большевиков – как же без этого. И тут же оказывается на самых руководящих постах новой советской культуры.
В 1921 году он организовал Высший литературно-художественный институт и, оставаясь до конца жизни его бессменным ректором и профессором, вынужден был отечески похваливать беспомощные вирши пролетарских поэтов.
А собственное его творчество выродилось в бесконечные поэтические восторги и приветствия новой рабоче-крестьянской эре человечества.
Умер он в 1924 году до обидного прозаически, как простой обыватель, — от воспаления легких.
Продолжение цикла: Андрей Белый