Родился Николай Черкасов 27 июля 1903 года, в интеллигентной и довольно обеспеченной семье железнодорожного служащего.
В 1912 году начал учиться в гимназии. Это были последние благополучные российские годы.
Учился хорошо, но мешал чересчур сильный и вольнолюбивый характер. Немало доставалось ему от гимназического начальства. Зато одноклассники уважали.
В эти годы он увидел первый в своей жизни театральный спектакль и навсегда заболел театром. Одновременно проснулась страсть к музыке.
Когда началась революция, Николаю Черкасову было четырнадцать. Жизнь переменилась резко и страшно. В стране наступил голод. Мальчики с юных лет брались за любую работу, чтобы выжить.
Зато впечатлений была масса. Закрылась гимназия, и доучиваться Черкасову пришлось в Трудовой школе. На семейном совете хотели было отправить его учиться в Военно-медицинскую академию – при любом строе кусок хлеба можно заработать. Но профессия врача не привлекала юношу.
Поучаствовав вместе с друзьями в нескольких агитационных праздниках с традиционными расправами над толстыми буржуями и попами , Николай Черкасов открыл в себе артистические способности. Каков, вероятно, был ужас семьи, когда Николай Черкасов поступил на курсы мимистов.
Там его врожденные способности и выразительные внешние данные произвели фурор. Всего лишь через несколько недель юноша был зачислен в труппу Петроградского театра оперы и балета (Мариинский театр). И в 1918 году он сыграл на знаменитой сцене свою первую роль! И какую! Дон-Кихота. Своего первого Дон-Кихота.
Это была опера Жюля Массне, где партию Дон-Кихота пел сам Федор Шаляпин. А Николай Черкасов был его дублером – просто проходил в глубине сцены с рыцарским копьем в руках.
Сыграв несколько характерных ролей в спектаклях театра, где пригодилась его худоба, высокий рост и невероятная гибкость, в том числе и второго своего Дон-Кихота в балете Э.Минкуса, он в 1923 становится студентом сразу двух учебных заведений: Института Сценических искусств и Института Экранных искусств. Такая серьезная подготовка сделала из него профессионального и универсального комика. Где-то в эти годы из студенческих озорных этюдов родился великолепный пародийный концертный номер «Пат и Паташон». После окончания института с этим номером Николай Черкасов много выступал в Ленинградском и Московском Мюзик-Холле в партнерстве с Борисом Чирковым. Позже этот номер был вставлен в фильм, и к исполнителям присоединился еще один. Теперь это было трио «Пат, Паташон и Чарли Чаплин».
Взгляните на этого потрясающего Пата, на его фантастические руки, сплетающиеся, сгибающиеся в немыслимых направлениях!
1926 год стал для Николая Черкасова особой вехой в жизни. Он был с радостью принят в недавно открытый А.Н. Брянцевым Ленинградский Театр Юного Зрителя.
Детский театр – это великолепная актерская школа, пройдя которую актер может сыграть практически что угодно. А судьбе было угодно в то время видеть Николая Черкасова комическим актером.
Здесь, в ленинградском ТЮЗе, он сыграл третьего своего Дон-Кихота. Этот Дон-Кихот был чудовищно нелеп. Он выезжал на сцену на трехколесном велосипеде, к которому была приделана смешная конская голова, в рыцарских доспехах, сделанных из каких-то загадочных материалов, в нелепом шлеме с пером, нахлобученном на совершенно лысую голову. Этот чудак смешил зрителей до упаду, но при этом был невероятно трогателен. Возможно, из этого героя родился немного позже Жак Паганель.
И в этом же 1926 году Николай Черкасов впервые переступил порог киностудии. Великий режиссер российского немого кино Владимир Бардин, увидев пластичного и невероятно колоритного актера на сцене ТЮЗа, пригласил его на крошечную роль парикмахера Шарля в фильме «Поэт и царь». И присмотревшись к молодому актеру, режиссер сказал пророческую фразу: «Под него надо писать отдельный сценарий».
Но до этого было еще далеко. А пока в течение десятилетий кино, любящее устоявшиеся типажи, с удовольствием снимало актера в ролях смешных балбесов, веселых проказников, наивных чудаков. Пожалуй, последним киночудаком в жизни Николая Черкасова и был Жак Паганель в фильме «Дети капитана Гранта».
Его театральная карьера с 1933 года была связана с Ленинградским академическим театром им.А.С.Пушкина, где актер проработал более тридцати лет. Но в кино он сделал гораздо больше.
Хотя нужный шаг, чтобы вырваться из рамок устоявшегося амплуа, дался нему непросто.
К кинорежиссеру Владимиру Петрову, начинавшему работу над фильмом «Петр Первый», Николай Черкасов пришел сам и со свойственной ему прямотой и уверенностью в себе заявил, что готов сыграть Петра I. Режиссер вовсе не исключал такой возможности. Кандидатура Николая Черкасова рассматривалась всерьез. И если бы не появился на съемочной площадке яростный и монументальный Николай Симонов, то все могло бы сложиться иначе.
В это время Николай Черкасов как раз играл Петра на сцене Пушкинского театра и, как ему казалось, был полностью готов к этой роли. Но увидев, как делает это Николай Симонов на съемочной площадке, Черкасов навсегда отказался играть Петра на сцене.
Зато предложили ему сыграть в фильме царевича Алексея. И это было настоящим вызовом актеру – сыграть совершенно противоположное: темное, злое, дегенеративное – вместо сильного, светлого и человечного.
А рядом в павильоне шла подготовка к работе над совершенно другим по стилю и настроению фильмом режиссера А.Зархи, у которого Николай Черкасов совсем недавно снимался в фильме «Горячие денечки». В перерыве между съемками Зархи дал почитать Черкасову сценарий фильма, над которым собирался работать. Назывался сценарий «Беспокойная старость» и рассказывал о петербургском профессоре, принявшем всей душой революцию и ставшем депутатом от балтийских матросов. Этот фильм в дальнейшем получил название «Депутат Балтики». Зархи предложил Николаю Черкасову найти в сценарии для себя какую-нибудь несложную роль второго плана.
И тут артист неожиданно потребовал, чтобы главная роль старика профессора Полежаева была отдана ему. Художественный совет Ленфильма, да и сам Зархи, сопротивлялся долго. И смешили и возмущали амбиции этого клоуна Черкасова, который только что требовал себе роль Петра I, а теперь ему опять главную роль подавай – да еще какую!
В 33 года сыграть старика можно на сцене, а в кино, с крупными планами и тогдашним незамысловатым гримом, это казалось совершенно провальной идеей. Но Николай Черкасов умел идти к цели. Несколько недель он буквально жил в образе старика профессора. Выходил в гриме на улицу, ковылял с палочкой на студию, по пути общался с прохожими, которые даже не подозревали, что перед ними довольно молодой мужчина.
В результате фильм «Депутат Балтики» произвел фурор и был удостоен Гран-при на Международной выставке в Париже в 1937 году.
А через год Сергей Эйзештейн пригласил Николая Черкасова на главную роль в фильме «Александр Невский». А потом последовал фильм «Иван Грозный». Оба фильма принесли Николаю Черкасову сталинские премии.
Работа с Эйзештейном складывалась очень трудно. Два умных и талантливых человека, две исключительно сильные личности часто видели создаваемые образы совершенно по-разному и с трудом приходили к согласию. К тому же в работу вмешалась третья сильная личность – Иосиф Сталин. Своим волевым решением он требовал определенных поправок в сценарии, изменял трактовки. В результате «Иван Грозный» так и остался незавершенным. А Сергею Эйзештейну эта работа стоила жизни, здоровье его не выдержало.
Но и то, что получилось, — поразительно. Контраст между прекрасным, одухотворенным Иоанном – юным царем, вызывающим в восприятии зрителей образ Христа, и Иоанном старым, страшным, со взглядом дьявола из-под мохнатых бровей оставляет впечатление пугающей загадки, невысказанного намека.
Долгое время после фильма «Иван Грозный» интересного материала для Черкасова предоставить не могли. У деятелей кино сбились все представления об актерском амплуа этого лицедея. Он был и смешным милым Паганелем, и отвратительным царевичем Алексеем, и страшным царем Иваном Грозным.
Попробовал себя артист даже в роли героя-любовника в комедии Григория Александрова «Весна». Этакий самовлюбленный кинорежиссер, которых немало видел на своем веку Черкасов, да может быть, здесь была и ирония по отношению к себе самому, к собственной всем известной категоричности и заносчивости. И удалось актеру быть и немного смешным в этой непритязательной комедии.
А в остальном бесконечные повторения статусных личностей из русской истории. Работы Николая Черкасова в фильмах 50-х годов тягостно одинаковы и оставляют впечатление усталости и скуки самого актера.
Пожалуй, он уже ощущал себя уходящей звездой. В 1952 году он написал книгу своих воспоминаний, очень интересную, тут же ставшую бестселлером. Кажется, пришло время подвести итоги.
И вдруг в 1956 году Григорий Козинцев пригласил его на главную роль в фильме «Дон Кихот». Пятый Дон Кихот в творческой судьбе актера.
Вот это было настоящим итогом. Целый путь пролег от безмолвной фигуры рыцаря на заднем плане сцены, через смешного и дурашливого тюзовского чудика к великому и прекрасному Дон Кихоту, упорно верящему в лучшие человеческие побуждения.
Съемки в Крыму под палящим солнцем дались актеру трудно. Тяжелое заболевание дыхательной системы лишало его сил. Ряд физически трудных сцен пришлось сыграть дублеру.
Но фильм обошел экраны всего мира, и сами испанцы признали Николая Черкасова истинным Дон Кихотом. На международном кинофестивале Черкасов получил премию «Лучшему актеру».
Последние десять лет жизни прошли для актера в борьбе с болезнью. Заболевание дыхательных путей вызвало и проблемы с сердцем. Из-за частых госпитализаций Николай Черкасов уже не мог играть в кино и в театре. Сорвалась его съемка в фильме Козинцева «Король Лир», уволили из театра.
Последним фильмом его стала картина «Все остается людям», которую зрители восприняли как завещание великого артиста. И в 1966 году Николая Черкасова не стало.