Ольга Грибанова. Неведомый путь.
Мы шли, держась за руки…
Ее рука в моей руке…
Моя рука в его руке…
Было темно, и свет не мешал нам видеть друг друга. Неумолчный разговор мы вели без слов в ночной тишине. И ответы, и вопросы рождались в нас в один и тот же миг. И мысль рождалась в одном и прорастала в другом.
— Вон там…
— Блестит…
— Глаза…
— За нами…
— Не бойся…
— Уже…
— Осторожнее…
— … камень…
— А там?..
— Река…
— И лес…
— …темнеет…
— Мой путь..
— …мой путь…
— …наш путь….
— …сумеем!..
В лесу нам стало совсем темно. Сделав несколько шагов по мягкому мху, Она упала, увлекая меня за собой. Мы засмеялись и тут же уснули.
Я, просыпаясь, съежился в страхе: вдруг ее уже нет рядом со мной. И тут же рука ее слабо сжала мои пальцы: здесь. И я улыбнулся от нахлынувшего тепла. А уж потом раскрыл глаза. Она еще спала и во сне держалась за мою руку: так боялась потеряться.
Я радостно рассматривал лицо. Какое оно у меня светлое, нежное! Какие пушистые ресницы спят на моих круглых щеках! Как круто изогнулись мои губы, как лепестки шиповника! А на моей белой тонкой шее под прозрачной кожей дрожит жилочка! А эти мои золотистые волосы раскинулись по темному мху, и лицо мое будто в облаке!
Пушистые ресницы дрогнули и открыли белое-белое и ослепительно синее. Какая теплая сладкая синева была в этих моих глазах. Раскрылись лепестки шиповника, еле слышно прошептала Она, водя тонкой ладошкой по моей щеке:
— Какое это мое лицо красивое, твердое… И брови мои темные, пушистые… И губы мои улыбаются… А это усы у меня мохнатенькие..
Я поймал губами ее палец. Она вздрогнула, и мы оба засмеялись.
— А где здесь вода? Я пить хочу, — Она вдруг вскочила на ноги. И ручей неподалеку всплеснул прозрачными ладошками от радости.
Она зачерпывала воду горсточками, несла ко рту, и капли орошали длинную белую одежду. Она вскрикивала, и ежилась от холода, и опять зачерпывала воду. А я глядел и наглядеться не мог.
— А теперь куда мы идем? — наконец спросила она, смахивая капли воды с подбородка.
— В Путь.
— А что там будет?
— Увидишь, — пообещал я, — тебе понравится.
Она весело кивнула и сунула мокрую холодную ладошку в мою руку.
Я осмотрелся. Что-то очень знакомое вокруг. Где-то на моем Пути уже были эти мощные кроны и необъятные стволы. А позади нас сквозь деревья видно бескрайнее желтое поле. И маленький дом без окон вдали. И возле домика одинокое ушастое существо — Ослик.
— Смотри, я уже был здесь! Я знаю этот лес и этого Ослика.
— Правда? А почему у тебя на сердце тяжело? Он тебя обидел?
— Нет, это я его… А может, и не обидел… Не знаю… А еще здесь Единорог живет. Слышишь, кажется, это он.
Ветки хрустели под чьими-то ногами, и белое мелькало меж деревьев. Он вышел к нам, прекрасный стройный, гордый Конь с золотой гривой, ослепительно сверкающей в косых, утренних лучах. Но рога на лбу не было — лишь небольшая шишка.
Остановился перед нами, спокойно и дружелюбно кивнул царственной головой.
— Ты Единорог? — спросил я. Глаза его улыбнулись.
— Скоро стану. Я еще маленький, но скоро рог прорежется. Скорее бы: чешется очень.
— Хочешь, почешу? — Она встала на цыпочки и протянула руку к его лбу. Конь опустил голову и прикрыл глаза от удовольствия.
Это утреннее солнце так играло со мной, поддразнивая острыми лучиками сквозь сетку ветвей, что показались мне они оба совсем одинаковыми, как брат и сестра. Оба белые с золотыми гривами и такие лучащиеся радостью, что все вокруг них стало белым и золотым.
Наконец конь весело тряхнул головой и вдруг подставил ей спину, подогнув задние ноги:
— Садись, покатаю!
Она радостно оглянулась на меня, прочла что-то в моих глазах и растерянно спросила:
— А можно?
— Разве можно?… — растерялся и я.
— Можно! — гордо кивнул Златогривый. — Я так хочу!
Не видел я более прекрасного зрелища, ни в нынешней, ни в прошлой моей жизни, чем юный белый единорог с золотой гривой и Она на его спине в белой одежде с золотыми волосами!
Сперва я тревожился за нее, шел рядом, касаясь рукой ее колена под белой тканью. Потом понял, что тревожиться не о чем, но руку не убирал. Мне почему-то было слегка обидно, что они с Златогривым так похожи.
Время от времени Златогривый прибавлял шагу, а потом, шаловливо встряхивая головой, пускался вскачь. Я мчался рядом, а Она звонко смеялась и сияла сверху на меня счастливыми глазами. И все мои нарождающиеся обиды исчезали бесследно.
В густой стене леса замелькали белые просветы. Деревья редели, замелькали золотые блики залитых солнцем лугов.
Златогривый замедлил шаг, остановился и тряхнул гривой:
— Слезай, Златовласка, дальше пусть Он тебя ведет. Уж не знаю, будет ли на спину сажать!
Она засмеялась и легко спрыгнула на усыпанную хвоей тропинку.
— Спасибо, — ласково погладила Она золотую гриву, — ты не устал меня возить?
— Ты как пушинка, — весело оскалил зубы Златогривый, — совсем невесомая. Ты ее не кормил, наверно? — хитро прищурился он в мою сторону.
Я растерялся. Я уж и забыл, что еда нужна, и забыл, для чего. Как-то не до нее было в последнее время.
А Она доверчиво заглянула мне в лицо:
— Ты меня покормишь?
— Сам себя покормить не забудь, — кивнул на прощанье Златогривый, скрываясь за деревьями. — В бою надо быть сильным, чтобы одержать победу.
Это донеслось уже глухо из чащи.
— Какой бой! С кем бой! — крикнул я в тревоге. Но ответом мне была тишина.
Она посмотрела вслед Златогривому с грустью, а потом повернулась ко мне, и глаза ее сразу засияли радостью и любопытством.
— А еда — это где? — и взяла мои пальцы в свою теплую ладошку.
— Сейчас найдем! — гордо выпрямил я шею, совсем как Златогривый, и решительно зашагал туда, где золотом и лазурью блестел иной мир. А Она полетела за мной, как воздушный шарик на веревочке.
Читать повесть целиком ЗДЕСЬ