1.
Мой город белой ночью тих.
Сирени аромат колышется волною.
В туманной мгле теряется залив,
И тень лиловая вот-вот дома укроет.
Лишь прорезает небо, словно белый стих,
Шпиль Петропавловки над крепостной стеною,
Храня покой всех мертвых и живых,
Кто слился с Питером душой одною.
Заря взмахнет широким рукавом,
Как будто бы застенчиво, тайком,
Мой город приглашая на свиданье,
И город задрожит в объятиях зари!..
Колдуют парки… Первый луч горит…
Нева чуть слышно шепчет заклинанье…
2.
Нева чуть слышно шепчет заклинанье —
И в небе раздвигаются мосты.
Замолкло в городе трамваев громыханье,
Все улицы прозрачны и пусты.
Над Банковским мостом, разбужен ранью,
Застыл навек взмах крыльев золотых.
Хранят грифоны сон людей и зданий
И защищают от забот дневных.
Так хочется забыть, какой там нынче век!
И вдоль петляющих, сплетающихся рек
Так хочется идти, про сон забыв.
Решеток кружева колеблются и тают,
Спас на Крови в седой волне мерцает,
Изящен Невский, как гитарный гриф.
Изящен Невский, как гитарный гриф,
Ограды тянутся, как струны арфы,
Танцуют музы, свой покинув миф,
В тени под кронами аллей и парков.
Смычком Адмиралтейства к небу взмыв,
Запела скрипка трепетно и жарко,
Собор Казанский подхватил мотив
Органной песней колоннад неяркой.
И так безмолвно песня та лилась,
Что белой ночью, плача и смеясь,
Весь город ощущал ее касанье.
А мы, случайно наглотавшись волшебства,
Познали истинную сущность Божества:
Он из конца в конец величье и дерзанье.
4.
Он из конца в конец — величье и дерзанье:
От ласковых Шуваловских озер,
До строгих Пулковских высот молчанья
Под самолетов громкий хор.
На запад глянь — там финских вод качанье,
А на востоке, сколько видит взор,
Лишь сны домов, кварталов замиранье
И площадей чуть слышный разговор.
Домов уснувших лица так уютны,
И спит дерзанье крепко, беспробудно,
Величья лик так трогательно тих,
Так выражение его необычайно,
Как будто в этом летнем сне случайно
Мелькает в памяти давно забытый стих.
Мелькает в памяти давно забытый стих,
Обрывки песни и осколок прозы…
Вот дождь внезапно брызнул и затих,
И лишь сильнее вдруг запахли розы.
Роскошная средь утренних садов седых
Собора Смольного глава кудрява и морозна.
Но первый луч блеснул в узорах золотых —
И падают с кустов дождинки, будто слезы.
Не бойся слез — пусть катятся, звеня!
Сейчас не страшно сердца боль принять —
В такую ночь прекрасно и страданье.
Ничто не помешает быть собой:
Недвижен воздух, сладостен покой,
Листвы садов не слышно бормотанье.
6.
Листвы садов не слышно бормотанье.
Песок дорожки под ногой хрустит,
И об ушедших днях воспоминанье
Пером гусиным ласково скрипит.
И со страниц спускается сиянье:
Там мчат кареты, странные на вид,
И руки дам покрыты тонкой тканью,
И пистолет дуэльный скоро прогремит.
Там Нос является с улыбкой адской,
Там опрометью с площади Сенатской,
Бежит безумец, обо всем забыв,
Там цоканье копыт доселе слышно,
Клубится плащ и царственно, и пышно —
Великий Петр белой ночью жив.
7.
Великий Петр белой ночью жив!
Вот Летнего дворца открылись двери —
Он на пороге, весел и гневлив,
Усы топорщит, вглядываясь в берег.
Да, крепость все стоит, врага с позиций сбив,
В Кунсткамере томятся чудеса и дива,
А там, на берегу, копытом землю взрыв,
Конь бронзовый встал на дыбы игриво.
Что ж, удался утес. Неплох наряд.
Змея роняет в исступленье яд,
В ее глазах и ярость, и страданье!
И ботик движется к заливу не спеша,
Спокоен лик Петра, светла душа.
Он улыбается своим воспоминаньям.
8.
Он улыбается своим воспоминаньям…
На диво стройный фрунт потешных войск
И потрясенное бояр молчанье…
Лефорта умный глаз и тонкий нос…
С румяной Катей зимнее катанье…
Свечей венчальных теплящийся воск…
Послов французских робкое жужжанье…
И речь, что всем на зависть произнес!
Пусть крови было много и страданья,
Теперь уж недоступный порицанью,
Он наконец со временем на ты.
Волна у берега чуть слышно плещет…
Штандарт на древке радостно трепещет…
В жемчужном небе сломаны мосты.
9.
В жемчужном небе сломаны мосты,
Чтоб обратиться в небеса дороги.
А облака — все крылья да кресты,
И там нас Бог встречает на пороге.
В его улыбке столько простоты,
Заботы и отеческой тревоги!
Седые брови ласково-густы,
И по плечам седых кудрей потоки.
Нас, мелкий, слабый, пустенький народ,
В свои ладони теплые берет,
Чтобы не дать вовек сердцам остыть.
И нежится весь созданный им свет…
Нева во сне целует парапет…
Благоухают сонные кусты…
10.
Благоухают сонные кусты,
Плывет чуть влажный аромат сирени,
А мед шиповника уж к вечеру остыл,
Лишь скошенной травы доносит дуновенье.
Улыбки статуй в эту ночь чисты,
И в сумеречной трогательной лени
Им снятся кисти, краски и холсты,
Им снятся храмов скользкие ступени.
И тянутся сны эти на века,
Как тянется к родной руке рука…
Минутных стрелок незаметен ход…
Кисть зачерпнула капельку тепла,
И по холсту дорожку провела —
Перетекает уж закат в восход.
11.
Перетекает уж закат в восход
И розовым румянцем красит стены
Васильевского, спящего средь вод, —
Как будто кровью наполняет вены.
Расчерченный в линейку без забот,
Ты, остров Питера, и чист и совершенен.
Поток людской поутру потечет
По линиям твоим, как клочья пены.
Но с нами петербургская природа,
Пока кипит живая кровь восхода
И льется на деревья и траву.
И мысли сфинксов, львов, котов и лаек,
Колонн и арок, голубей и чаек,
Мне кажется, я слышу наяву.
12.
Мне кажется, я слышу наяву,
Как во дворе до слез поет шарманка,
Как тень от статуй падает в траву
И Мойка обнимается с Фонтанкой!
Я понимаю невских вод молву
И чаек вопль над морем спозаранку.
А захочу — Сенную назову
Нарядной и беспечной, как цыганка.
И в поисках игрушечного счастья,
Чтоб дуновением создать ненастье,
Я одуванчик белый не сорву.
Присяду с ним я рядом на колени
И тихо дуну… Пусть летит в смятенье
То время, сквозь которое живу!
13.
То время, сквозь которое живу,
Возможно, не из самых распрекрасных.
Но непохожа я на мудрую сову,
Что из дупла не вылезает понапрасну.
Отчаянно бреду сквозь ночи и зову
Тот новый день, что будет словно праздник…
Свет фонарей ложится на траву…
И тень моя мне кажется опасной…
Но трепетный румянец перетек к востоку,
И первые лучи, смеясь, блеснули в стеклах,
И в полдень пушка над Невою бьет.
И город закипит, взволнуется, задышит
До самой полночи, когда услышит
Минут приход или часов уход.
14.
Минут приход или часов уход —
Какая разница! и не о том забота,
Когда над миром совершается полет
И задыхаешься от счастья и свободы.
Как утренний прекрасен небосвод —
Он чистый лист кудесницы природы!
Она нам пишет сказки круглый год,
А нам читать их вечно неохота.
Но в это утро все легко дается:
Мысль новая наружу лихо рвется
И яростно скребется новый стих!
Ну, что, готовы, запятые, точки?
Начну-ка я опять с любимой строчки:
Мой город белой ночью тих!..
15
Мой город белой ночью тих.
Нева чуть слышно шепчет заклинанья.
Изящен Невский, как гитарный гриф —
Он из конца в конец величье и дерзанье.
Мелькает в памяти давно забытый стих.
Листвы садов не слышно бормотанье.
Великий Петр белой ночью жив —
Он улыбается своим воспоминаньям.
В жемчужном небе сломаны мосты,
Благоухают сонные кусты,
Перетекает уж закат в восход.
Мне кажется, я слышу наяву
То время, сквозь которое живу,
Минут приход или часов уход.
Читайте в сборнике «Отражения, тени и сны» https://www.litres.ru/olga-vladimirovna-gribanova/otrazheniya-teni-i-sny/?Ifrom=266045209
Слушайте в аудиоверсии книги https://www.litres.ru/olga-vladimirovna-gribanova/otrazheniya-teni-i-sny-68367937/?Ifrom=266045209